6 Как террор стал большим. Секретный приказ №00447

Раздел IV

Тройками осуждались также и общественно активные, обладающие более высоким образованием социал-революционеры, но это было явным исключением (145). Другие, более известные члены ОБПКиС, участвовавшие в общественной и политической жизни, такие, как его основатели Й. П. Баум (бывший член Бунда), А. А. Би-ценко (бывшая социал-революционерка и с 1920 г. член ВКП (б)), И. П. Дубинский (бывший социал-революционер, затем беспартийный), М. Д. Закгейм (бывший социал-революционер-максималист, затем беспартийный), В. А. Плесков (бывший меньшевик, затем беспартийный) и В. Левтонов (бывший социал-революционер, затем беспартийный), являвшиеся активистами общества и проявившие в 20-х гг. хоть в чём-то своё несогласие с политикой партии, были без исключения приговорены к смерти Военной коллегией Верховного Суда (146).

Таким образом, задача троек Московской области заключалась в том, чтобы отделить широкие массы бывших политически активных социал-революционеров и превентивно осудить менее известных (147). При этом использовался имеющийся материал в НКВД (148).

В целом, обращает на себя внимание, что именно в начале 1938 года прошла самая высокая волна арестов и осуждений бывших меньшевиков, социалистов-революционеров и анархистов, являвшихся членами ОБПКиС. Ей предшествовали две директивы НКВД, №17089 «Об оперативных мероприятиях по эсерам» от 18 января 1938 г. и №17231 «Об оперативных мероприятиях по меньшевикам и анархистам» от 14 февраля 1938 г. (149). Именно из этих двух директив отчётливо видно, что мероприятия против данного круга лиц вновь были существенно ужесточены. До этого времени, согласно циркуляру ГУГБ НКВД №57057 от 29 апреля 1937 г., они касались «только» «ссыльных и хорошо известных в НКВД и неоднократно репрессированных [НКВД] учетников». Отныне предписывалось «собрать наиболее полные данные обо всех проживающих на Вашей территории меньшевиках и анархистах и до 28.2.[1938] передать их в 4-й отдел ГУГБ». В отдельном списке должны были быть указаны меньшевики и анархисты, вступившие в ВКП (б). Иными словами, теперь репрессиям подлежали также и лояльные, к тому времени уже беспартийные либо вступившие в ВКП (б), меньшевики и анархисты. Для их ареста и приговора, как показывают материалы об ОБПКиС, отныне наряду с их революционным

.Целевые группы приказа № 00447

183

прошлым было достаточно того, что они в 20-е гг. были объединены, работали вместе на определенных предприятиях или продолжали поддерживать свои знакомства и связи (150).

О том, как НКВД производил арест членов общества, свидетельствуют показания одного из рядовых сотрудников НКВД М. М. Шун-деева, проводившего допросы членов общества, от 16 апреля 1956 года о своей работе в аппарате НКВД в 1937-1938 гг. (151).

«Я видел, как [Ф.] Челноков и сотрудники УНКВД, в том числе и я, делали выборки из списка [общества] бывших политкаторжан [и ссыльнопоселенцев] лиц, ранее примыкавших к эсерам, меньшевикам, бундовцам и др. антипартийным группировкам (152). Затем делали проверки в Центральном адресном столе на предмет установления их местожительства, установленных лиц затем арестовывали» (153). Ещё в 1953-1954 гг. меньшевики, анархисты и социалисты-революционеры рассматривались в МВД как «особо опасные государственные преступники», которых и впредь надлежит содержать в отдельных тюрьмах (154).

Дело социалиста Сигизмунда Густавовича Рачинского

На примере личного дела члена ОБПКиС С. Г. Рачинского в НКВД становится ясно, как создавались конкретные дела. Он родился в 1882 году в семье служащего. С 1904 года он являлся членом Польской социалистической партии и её боевой организации. В 1905 году арестован в Варшаве и в 1906 г. приговорён к 15 годам каторги. Он провёл 4 года в тюрьме и 8 лет в ссылке. После 1919 г. оставался беспартийным. До 1937 года работал бухгалтером в товариществе «Химкраска» ОБПКиС. В начале 1938 года Рачинский был арестован. Приказ о его аресте подписал начальник 4-го отдела, младший лейтенант госбезопасности Ф. Челноков и утверждён, среди прочих, заместителем Народного комиссара государственной безопасности 1 ранга Л.Ф. Заковским (155). Обвинение гласило: создание объединения социал-революционеров «в системе производственных фирм ОБПКиС».

Способ создания подобного дела, по показаниям упомянутого сотрудника НКВД М. М. Шундеева, в принципе, выглядел следующим образом:

184

Раздел IV

«Тогда не считались с действительными показаниями арестованных. Протоколы корректировались начальством. [...] Можно прямо сказать, что ни один протокол допроса без корректировки руководства не докладывался» (156).

«Я помню, как мой первый начальник Фёдор Челноков создавал фабулы для обвинения этого (157) и многих других арестованных. Даже помню конкретное дело на арестованного эсера [И. П.] Дубин-ского. Челноков во время беседы с арестованным выяснял, где он работал, с кем был знаком, какие ошибки он допускал [в работе]. Затем, на основании этих данных, он сам лично составлял протокол допроса в отсутствие арестованного, названные им ошибки расценивались как вредительство, и, не исключено, что названные им знакомые привлекались как участники контрреволюционной организации...» (158).

Протоколы допроса Рачинского подтверждают и дополняют такой образ действий. В его личном деле, среди прочего, подшит протокол, в первой части которого содержатся сведения о дореволюционной деятельности Рачинского и его биографии приблизительно до середины 20-х гг. Интересно, что Рачинский собственноручно, очень подробно в предусмотренной для этого рубрике постранично дополнил и исправил запротоколированный текст его дореволюционной биографии, а также биографии 20-х гг. и лишь затем (вновь на каждой странице) поставил свою подпись. Рачинский, на вопрос, с какими членами общества он поддерживал контакт, в этой части протокола также открыто называет имена бывших, а теперь беспартийных социал-революционеров К. И. Протопопова, И. П. Дубинского, В.И.Богданова, М. Д. Закгейма, Г. С. Альсовича и Л. А. Лейзерова.

Вторая часть протокола допроса рассматривает контрреволюционную деятельность обвиняемого. Здесь Рачинский признаётся, среди прочего, в соучастии в планировании покушения на Сталина. По его словам, он выяснил, когда Сталин поедет по расположенной вблизи товарищества «Химкраска» дороге. Бросается в глаза удивительное сходство революционной деятельности Рачинского против представителей царского государства и признаваемого им преступления против советского государства и его вождей. Очевидно, следователь просто использовал факты дореволюционного времени, поменял имена и составил из этого схожую историю. Кроме того, примечательно, что Рачинский эту часть протокола, содержащую

.Целевые группы приказа № 00447

185

существенные обвинения, подписывал без какой-либо корректуры. Как он мог дойти до этого, вновь описывает сотрудник НКВД Шун-деев: «...Челноков добивался от арестованного, чтобы он подписал этот протокол, причём, когда арестованный сопротивлялся, то его избивали» (159).

29 мая 1938 года Рачинский тройкой при УНКВД Московской области был приговорён к смерти.

5. Другие целевые группы

На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года первый секретарь КП (б) Грузии л. Берия определил другой, скорее местный, «адрес предстоящей чистки» (160) — вернувшиеся из ссылки бывшие члены «антисоветских партий меньшевиков (161), дашнаков и мусаватистов».

Большинство из 1.500 вернувшихся состояло, по его словам, из «врагов советской власти, лиц, организующих контрреволюционную вредительскую, шпионскую, диверсионную деятельность. [...] Мы знаем, что должны обходиться с ними как с врагами» (162). В приказе, кроме того, называются и иттихадисты.

Крупный «вражеский» потенциал представляли собой бывшие «белые», противники большевиков в Гражданской войне 1918-1920 гг., называемые в пункте 4 наряду с бывшими кулаками. По советским данным, лишь в Сибири из более чем трёхсоттысячной армии Колчака остались армейские части, насчитывавшие приблизительно 40 тыс. солдат и офицеров. В середине 20-х гг. режим амнистировал мелкие группы, чтобы среди прочего, побудить к возвращению часть огромной «белой эмиграции» (163), в которой режим видел перманентную угрозу, что ему и удалось (164). И всё же в конце 20-х гг. «белогвардейцы» образовали в репрессивных кампаниях режима основную целевую группу (165). В январе 1933 года ОГПУ раскрыло в Западно-Сибирском крае «контрреволюционную белогвардейскую повстанческую организацию» огромных размеров, стремившуюся в союзе с Японией свергнуть советскую власть. Она состояла из 238

186

Раздел IV

ячеек и 2.114 членов, среди них: 2 министра правительства Колчака, 3 генерала, 21 полковник и подполковник, 362 офицера белых армий, 15 казачьих атаманов, 21 казачий унтер-офицер, ПО служителей религиозных культов, 381 бывший красный партизан. 1.759 лиц были обвинены, 219 — приговорены к смерти (166). Впрочем, создателям заговоров из ОГПУ в 1932-1934 гг. удалось взять след ещё нескольких подобных мега-заговоров (167). На февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года нарком Каганович утверждал, что на железной дороге в 1936 году с целью снижения огромного количества аварий было уволено около 3 тыс. «проникших на транспорт классовых врагов», из них 1.415 белых офицеров, 220 эсеров и меньшевиков, 485 (царских) жандармов и т. д. (168). Над бывшими белогвардейцами уже в 30-е гг. висел дамоклов меч пресловутой 58 статьи (пункт 13) Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей суровые наказания (вплоть до «высшей меры наказания») за «активную борьбу в ответственной либо тайной должности (в качестве агента) против рабочего класса и революционного движения» в царской империи, а также во время Гражданской войны (169).

Эта статья угрожала также названным в приказе №00447 должностным лицам, служащим полиции старой России (170), а также «карателям» (171). На этот круг лиц была направлена одна из самых крупных репрессивных акций первой половины тридцатых годов. После убийства Кирова в ходе «операции по выселению «бывших людей» с 28 февраля по 27 марта 1935 года было депортировано 11.702 жителей Ленинграда. «Кировский поток из Ленинграда» захватил 4.833 глав семей, из них 1.434 представителей дворянства и аристократии, и 6.239 членов семей; среди них (главы семьи) 393 министерских служащих, 1.177 царских и белых офицеров, 511 бывших жандармов и служащих тайной полиции, а также 119 карателей и сотрудников белой контрразведки (172). В 1936 году некоторые приговорённые к длительным срокам заключения противники большевиков в Гражданской войне, по всей видимости, получили определённое послабление вследствие «более мягкого» курса режима. Так в июле 1936 года был освобождён после 12 лет и 7 месяцев заключения в политизоляторе Ярославля бывший колчаковский генерал-лейтенант Анатолий Николаевич Пепеляев (1891-1937) (173). Нарком внутренних дел Ягода сам высказался в письме партийному руководству за его освобождение, на которое Сталин и Молотов

.Целевые группы приказа № 00447

187

дали своё согласие (174). В ходе обсуждения новой конституции в июле 1936 года было даже выдвинуто предложение, «полностью амнистировать и восстановить во всех правах не только бывших белых, живущих внутри нашей страны, но и всех тех белых солдат и офицеров, а также и вождей белого движения, проживающих за границей...». Автор предназначавшейся для «Правды» и «Красной Звезды» статьи, комкор и герой гражданской войны И. С. Кутяков исходил из предположения, что советское правительство уже приняло решение выпустить закон об амнистии. Этот военачальник ещё 12 декабря 1933 года представил Сталину подобный проект, который предусматривал перевоспитание белых в советском и колхозном духе в Сибири и привлечение их в ДВК для охраны границы с Японией. Сохранился удивительно сдержанный, мягко назидательный отрицательный ответ Сталина: вожди белой эмиграции, по его словам, «люди отпетые», русские специалисты, техники и инженеры за границей «потеряли чувство родины», и большая часть средней массы готовых вернуться эмигрантов не собирается «проливать кровь на Дальнем Востоке». Сталин не говорит об, очевидно, самом важном возражении против утопического предложения Кутякова, а именно о том, что он рассматривает большую часть бывших противников в гражданской войне в качестве «чуждых элементов» и шпионов. Статья Кутякова от 19 июля 1936 года не была опубликована ни в «Правде», ни в «Красной Звезде», но — в качестве доноса — была передана редакциями в ЦК и наркому обороны (175). На фев-ральско-мартовском пленуме 1937 года и после него был реанимирован образ врага бывших белогвардейцев «всех мастей». В уже цитированной статье от 1 апреля 1937 года, заклеймившей троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, беглых кулаков и церковные организации как «осколки уничтоженных классов и их контрреволюционных организаций» на службе капиталистического мира, упоминаются и белые. «Сколько белогвардейцев [...] попыталось укрыться на фабриках и заводах, надев личину рабочих, а порой обзаведясь партбилетом» (176). Открывшаяся в августе 1937 года «охота на ведьм» была направлена также и против них. Одной из первых жертв этой кампании стал А.Н. Пепеляев, из которого госбезопасность сделала одного из выдающихся вождей изобретённой ею, охватывающей огромные пространства Советского Союза заговорщицкой организации РОВС (177).

188

Раздел IV

В протоколах заседаний омской тройки также регулярно поимённо называются приговорённые бывшие белые, офицеры царской армии (даже один генерал), монархисты, царские служащие, купцы (178). При этом сотрудники НКВД, как показывают документы по Томской области, могли, например, использовать уже имеющиеся в наличии списки бывших белых (179).

Следующей указанной в пункте 4 категорией являлись реэмигранты. Идея возвращения в Советский Союз широко обсуждалась в середине 20-х гг. в эмигрантской прессе, когда многие эмигранты пришли к выводу, что насильственное свержение советского режима является утопией и что советское правительство сделало некоторые шаги в направлении амнистии; они, однако, касались, в первую очередь, рядовых солдат белых армий, были направлены на нейтрализацию воинствующих групп эмиграции и на достижение пропагандистского эффекта (180).

Между 1921 и 1931 годами было зарегистрировано 181.432 реэмигрантов (181). После того как советское правительство 25 марта 1935 года по договору с Японией продало свою часть Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) режиму Манчжоу-Го, 20 тыс. русских железнодорожников и 5 тыс. эмигрантов, которым были возвращены советские паспорта, смогли вернуться в Советский Союз: 6 тыс. из них нашли работу в «образцовом комиссариате» путей сообщения Кагановича, где они в обстановке систематически поддерживаемой режимом «шпиономании» очень быстро попали под подозрение в шпионаже в пользу Японии (182).

История страданий «харбинцев» относительно хорошо подтверждена документально: в августе 1937 года вышло распоряжение 3 отдела ГУГБ НКВД (контрразведка) о регистрации (183) всех харбинцев, а 20 сентября 1937 года последовал уже упомянутый, подписанный Ежовым приказ №00593, согласно которому «Комиссия НКВД и Прокуратуры СССР» должна была отправить в лагерь (на 8-10 лет) либо приговорить к расстрелу 25 тыс. харбинцев (184). Таким образом, харбинцев преследовали не по приказу №00447, а в рамках другой крупной массовой операции (против национальных меньшинств) несмотря на то, что почти все они были русскими.

На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года обсуждалась также тема открытого и нелегального возвращения из эмиграции. Так, Попок (Туркмения) обозначил в качестве проблемы

.Целевые группы приказа № 00447

189

усиление «притока возвращающихся из Афганистана и Персии туркменских эмигрантов» (185).

Позднее, в июле 1937 года, секретариат туркменского ЦК докладывал в Москву о том, что на границе Туркмении с Афганистаном отмечается высокая активность вооружённых националистических сил (бывших басмачей и эмигрировавших представителей духовенства), действующих при поддержке афганского посольства и выступающих за создание турецко-татарского государства (186).

Под пунктом 5 в проскрипционный список были внесены старые враги: казаки, воевавшие с Колчаком и Деникиным против большевиков во время Гражданской войны, однако, ещё в царской империи рассматривавшиеся революционным движением на основании их функции полувоенных полицейских отрядов (187) «нагаечни-ками» реакции (нагайка считалась символом угнетения). В западной науке террор против казаков, «расказачивание», во время Гражданской войны сравнивается с «раскулачиванием» периода коллективизации, и при этом прослеживается отчетливая преемственность (188). После Гражданской войны более 30 тыс. казаков эмигрировали, часть из них, поверив законам об амнистии, уже в начале 20-х гг. вернулись обратно (189). В середине 30-х гг. большинство казацких эмигрантов жили в Харбине, центре крайне правой русской эмиграции; здесь был образован «Союз казаков Дальнего Востока» под предводительством атамана Г. М. Семёнова, насчитывающий 20 тыс. членов. Главным образом, благодаря поддержке Японии в них жила надежда на военное вторжение в Советский Союз (190).

В СССР в апреле 1936 года власть, казалось, протянула казакам руку для примирения. Распоряжение Центрального исполнительного комитета от 20 апреля 1936 года отменило, «учитывая преданность казачества Советской власти», действовавшие до сих пор ограничения, которые касались казаков в Красной Армии. Тремя днями позже приказом народного комиссара обороны было разрешено создание особых кавалерийских дивизий из казаков (казачьих дивизий), которые должны были набираться из жителей Дона, Кубани, Терека и Ставрополья, казаки могли носить свою форму. Передовая статья в «Известиях» от 24 апреля 1936 года проясняла, что примирение касалось молодого поколения казаков, порвавшего со своим «проклятым», «позорным» прошлым и научившегося «с большой силой ненавидеть прошлое и беззаветно любить настоящее» (191). В какой-то

190

Раздел IV

степени, отмену стигматизации казаков можно рассматривать как реализацию знаменитого сталинского изречения: «Сын за отца не отвечает» (192). Хлевнюк приводит несколько примеров «демонстративного "примирения"» с молодым поколением «бывших» в 1935— 1936 гг. (193), а уже в 1937-1938 гг. уничтожались целые казачьи станицы; многие казаки, однажды уже осуждённые тройками во время коллективизации, на этот раз были отправлены ими на смерть (194).

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Из письма Народного комиссара внутренних дел Татарской АССР В. Михайлова своему заместителю М. Шелудченко, январь 1938 г., см.: Степанов. Расстрел по лимиту. С.80; это приписываемое Ежову указание об обхождении с подследственными (Бутовский полигон, 1937-1938 гг. — М., 1999. Вып.З. С.344) прочно вошло в чекистский жаргон, см.: Книга памяти жертв политических репрессий. [Ульяновская область]. С.937.

2. Кроме этого, статья 23 Конституции РСФСР позволяла лишать лица или группы лиц гражданских прав, «которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции».

3. См.: — Лишенцы, 1918-1936 /Публ. Добкина А.К //Звенья: Ист. альманах. — М, 1992. Т.2. С.604.

4. Юшин И.Ю. Социальный портрет московских «лишенцев» (конец 1920-х — начало 1930 — х годов) //Социальная история, 1997. — М, 1998. С.95-122; MoineN. Peut-on etre pauvre sans etre un proletaire? La provation de droits civiques dans un quartier de Moscou au tournant des annees 192-1930/Ил Mouvement Sociale. 2001. № 196. C.89-114.

5. Цит. no: Alexopoulos G. Voices beyond the Urals: The discovery of a central state archive //Cahiers du Monde russe. 1999. Vol.40, №>1-2. C.204.

6. Viola L. The Second Coming: Class Enemies in the Soviet Countryside, 1927-1935 //Stalinist Terror. New Perspectives /Ed. by Getty J. A., Manning R.T. — Cambridge, Mass., 1993. С.70; Смирнова 71 M. Социальный портрет «бывших» в Советской России: По материалам регистрации «лиц бывшего буржуазного и чиновного состояния» осенью 1919 г. в Москве и Петрограде //Социальная история, 2000. —М., 2000. С.87-126.

7. В 1929 г. в Москве насчитывалось 29 тыс. «лишенцев», а в Союзе около 4 млн. См.: Юшин И. Ф. Социальный портрет московских «лишенцев». С.98; Fitzpatrick Sh. Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. — N. Y. 1999.C.249.

8. Сталин И.В. Соч. — M., 1952. T.13. C.207.

9. Сталин КВ. О проекте конституции Союза ССР //Сталин КВ. Вопросы ленинизма. — М., 1947. С.643.

10. См. документ №5.

11. Shearer. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. C. 139f.

12. WehnerM. Bauernpolitik im proletarischen Staat. — Köln 1998.

13.06 изображении кулака визуальной пропагандой (политические плакаты) см.: Bonneil V.E. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. — Berkeley, 1997. Один из первых плакатов («Царь, поп и кулак», 1918 г.) представляет «две социальные

.Целевые группы приказа № 00447

191

группы как основных «врагов» революции» (С. 188). Глава 5 книги («Bolshevik Demonology in Visual Propaganda») содержит достаточно иллюстративного материала и комментарии к теме.

14. Grigorenko. Erinnerungen. — München, 1981. С.288.

15. Политбюро в январе 1930 г. разделило кулаков, которым было отказано во вступлении в колхозы и чьё имущество подлежало экспроприации, в зависимости от их «полит-физиономии» на три категории: к первой относился так называемый «контрреволюционный кулацкий актив», большая часть которого (62.850 глав семей) подлежала отправлению в концлагеря; меньшей части, считавшимся особо опасными «организаторами террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций» внесудебные инстанции (тройки) должны были в ускоренном производстве вынести смертные приговоры. Жены и дети представителей этой группы вместе с кулаками второй категории (вместе с семьями) — «богатейшими кулаками и полупомещиками» — ссылались на неопределённое время «в отдалённые местности» Советского Союза (в Западную и Восточную Сибирь, на Урал, в Казахстан, в Северный край); часть кулаков второй категории была переселена в отдалённые районы в пределах их региона. Кулаки второй категории жили в качестве принудительных работников в «кулацких поселениях»; до 1934 г. их называли «спецпереселенцами» (на 1 января 1932 г. 1.317.022 чел.), с 1934 по 1944 г. — «трудпоселен-цами» (на 1 января 1937 г. 916.787 чел.). Остальные кулаки причислялись к третьей категории, им должна была предоставляться в пределах региона, но вне колхозов, земля худшего качества. См.: Земское В.Н. «Кулацкая ссылка» в 30-е годы //Социол. исслед. 1991. №10. С.3-21; Он же. Судьба «кулацкой ссылки» (1930-1954 гг.) //Отеч. история. 1994. №1. С.118-147; Спецпереселенцы — жертвы «сплошной коллективизации»: Из документов «особой папки» Политбюро ЦК ВКП (б) /Публ. подгот. Г.М. Адибеков //Ист. арх. 1994. №4. С. 145-180. Viola L. Stalinist Social Engineering and the World of the Special Villages. Internet Publication.

16. GraziosiA. The Great Soviet Peasant War: Bolsheviks and Peasants, 1917-1933. — Cambridge, Mass., 1996. C.50. Общее количество заключённых ИТЛ на 1 января 1932 г. составляло 268.700 чел. По Виоле, только в 1930 г. было арестовано 283.717 кулаков первой категории. Более 50% из них, правда, являлись частными промышленниками, частными торговцами, бывшими дворянами и попами, бывшими белыми офицерами и урядниками, бывшими полицейскими и жандармами и т. д., см.: Viola. The Role of the OGPU in Dekulaki-zation. C.32

17. См. дневник Андрея Степановича Аршиловского: Das wahre Leben. Tagebücher aus der Stalin-Zeit /Hrsg. von V. Garros, N. Korenewskaja, T. Lahusen. — Berlin, 1998. C.13-105. Аршиловский в 1929 г. был приговорён как кулак к 10 годам ИТЛ, его жена и дети были сосланы в «кулацкое поселение». В 1936 г. по состоянию здоровья он был досрочно освобождён и вернулся в свой родной город Тюмень. Написанный после освобождения дневник отражает жизненные впечатления бывшего заключённого в обстановке угрожающего и отталкивающего его окружающего мира: «Что бы мы, бывшие, ни делали, для них мы ни в чём не правы, везде они предполагают попытки клеветы на невинных коммунистов. [...] Что бы я ни говорил, всё истолковывается плохо, во всём они видят стремление оклеветать партию, называют это кознями классового врага. Никогда более они не будут относиться к нам как к равным, никогда не поверят, что мы всё забыли и простили. Мы прокляты до самой смерти». С.95.

18. Ссыльные мужики: Правда о спецпоселенцах /Публ. Н.В. Тепцова //Неизвестная Россия. XX век. — М., 1992. [Вып.] 1. С.262.

19. См.: Земское. «Кулацкая ссылка». С.122-125. В период с 1933 г. по 1940 г. зарегистрировано 118.293 удачных побегов из исправительно-трудовых лагерей; сколько из

192

Раздел IV

бежавших было раскулаченных крестьян, неизвестно. См.: Земское. Заключённые в 1930-е годы. С.57.

20. Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). — М., 1994. С. 149; Шашков В.Я. Краткая история раскулачивания и организации спецпосёлков в СССР //Спецпереселенцы в Хибинах: Спецпереселенцы и заключённые в истории освоения Хибин. — Апатиты, 1997. С.201.

21. Viola L. Peasant Rebels under Stalin: Collectivization and the Culture of Peasant Resistance. — N. Y., 1996. C.176.

22. Viola. Peasant Rebels. C. 100-180; Ивницкий. Коллективизация и раскулачивание. С.161-164.

23. Fitzpatrick. Everyday Stalinism. С. 123.

24. См.: Сталин И.В. Итоги первой пятилетки: Доклад на объединённом Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), 7 янв. 1933 г. //Соч. Т.13. С.206-212; СталинИВ. О работе в деревне: Речь, 11 янв. 1933 г. //Там же. С.227-231. К вопросу о бывших кулаках, проникших в партию, см. также речь председателя Центральной контрольной комиссии партии Я. Рудзутака на XVII съезде партии в 1934 г.: XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б), 26 января — 10 февраля 1934 г.: Стеногр. отчет. — М., 1934. С.287.

25. Приказы от 20 февраля 1930 г., 10 июля 1930 г., 28 апреля 1932 г., 5 января 1933 г., см.: Центральный архив Министерства Безопасности Российской Федерации. Перечень законодательных и нормативных документов, подлежащих рассекречиванию в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 23 июня 1992 года, 20 сент. 1992 г. С.4-7.

26. По промежуточному отчёту Ежова (25 декабря 1935 г.) о проверке партийных билетов, во время этой чистки (май 1935 г. — 1 февраля 1936 г.) были исключены из партии 35.777 её членов за их (скрытое?) «кулацкое» либо «белогвардейское» прошлое или происхождение, см.: Thurston R. W. Life and Terror in Stalin's Russia, 1934-1941. — New Haven-London, 1996. C.29. 15 января 1937 г. говорится уже о 44.039 исключенных из партии «кулаков» и «белогвардейцев», см.: Revelations from the Russian Archives: Documents in English Translation /Ed. by Koenker D.P., Bachman R.D. — Wash., 1997. C.92

27. См., прежде всего, речи партийных секретарей Западно-Сибирского края Р.И. Эйхе и Туркменской ССР Я. А. Попка: Вопр. истории. 1993. №6. С.6, 25.

28. Известия. 1937. 11 дек. С. 1-2. Несмотря на эту кровожадную риторику, сталинские массовые репрессии были нацелены, по всей вероятности, не на тотальное физическое уничтожение кулаков, а скорее на устранение кадров, «особо опасных элементов», без которых любая группа — по сталинскому иерархически-организационному мышлению — становится недееспособной.

29. По Западной Сибири см. запрос председателя тройки Миронова Ежову от 8 июля 1937 г.: ВылцанМ. Гарантируется высшая мера //Труд. 1997. 2 авг. С.5. По цифрам для Москвы см. сводную таблицу.

30. История колхозного права. — М., 1959. T.I. С.429. Дополнительную проблему представляли дети ссыльных кулаков. Директивы, изданные в марте 1935 г., допускали их прием в колхозы. Я. А. Яковлев, нарком сельского хозяйства, активно поддерживал эту политику перед местными властями. См.: FitzpatrickSh. Stalin's Peasants, Resistance and Survival in the Russian Village after Collectivization. — N. Y., 1994. C.240. Право на свободу передвижения дети кулаков получили, однако, лишь в 1938 г. (Там же). Но на практике они были всё ещё поражены в правах. См.: Fitzpatrick. Everyday Stalinism. С. 117-121, 127 и сл., 130 и сл., 133, 137, 204,213.

31. Как уже говорилось, запрет на возвращение в родные места касался лишь тех бывших кулаков, которые в начале 30-х гг. вместе с семьями были переселены либо

.Целевые группы приказа № 00447

193

сосланы в необжитые районы, но не тех, кто был приговорён к более суровому наказанию, такому, как тюрьма или лагерь, и отбыл свой срок.

32. Опубликовано: Из истории земли Томской. Год 1937...: Сб. док. и материалов /Сост. A.A. Бондаренко и др. — Томск, 1998. С.86-87. За этим циркуляром последовали ещё три, в июле и сентябре 1937 г., см.: Там же. С. 127-128, 186.

33. Фицпатрик подтверждает это на основании сообщений прессы, появившихся преимущественно после 30 июня 1937 г., т. е. после оперативного приказа №00447, для демонстрации практиковавшегося в прошлом «преступного примирения» с кулаками. См.: Fitzpatrick. Stalin's Peasants. С.239 и сл. См. также: Fitzpatrick. How the Mice Buried the Cat. Scenes from the Great Purges of 1937 in the Russian provinces //Russian Review. 1993. Vol.52, №3. C.313 и сл.

34. В её новой книге, правда, это понятие (для выравнивания аргументации?) более не используется. См.: Fitzpatrick. Everyday Stalinism. С. 135 и сл.

35. Fitzpatrick. Stalin's Peasants. С.239 и сл.

36. Риттершпорн с помощью архивных материалов подтверждает, что бывшие кулаки считали свои позиции усиленными новой Конституцией и настойчиво требовали вернуть им их собственность, конфискованную во время коллективизации. См.: Риттер-спорн Г. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги: Массовые операции 1937-1938 гг. и этнический вопрос в СССР IIB семье единой: Нац. политика партии большевиков и её осуществление на Северо-Западе России в 1920-1950-е годы. — Петрозаводск, 1998. С. 108.

37. По этому вопросу см. особенно: Merl St. Bauern unter Stalin: Die Formierung des sowjetischen Kolchossystems, 1930-1941. — Berlin, 1990; Он же. Sozialer Aufstieg im sowjetischen Kolchossystem der dreißiger Jahre? — Berlin, 1990; Он же. Bilanz der Unterwerfung — die soziale und ökonomische Reorganisation des Dorfes //Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg. Neue Wege der Forschung. — München, 1998.

38. См.: Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg. Neue Wege der Forschung /Hrsg. von M. Hildermeier. — München, 1998. C.534.

39. Как ссылали «кулаков» в начале тридцатых годов: Джон Скотт рассказывает о событии на стройке //Die Sowjetunion. Von der Oktoberrevolution bis zu Stalins Tod /Hrsg. von Altrichter Я, Haumann H. — München, 1987. T.2. C.40.

40. В январе 1938 г. директивой Ежова и Фриновского предписывалось арестовать всех бывших кулаков и «антисоветчиков» на железной дороге и сконцентрировать работу троек на этом секторе народного хозяйства. РГАНИ. Ф. Оп. (Комиссия Шверника), Д.4. Л.13-14

41. Werth N. Ein Staat gegen sein Volk: Gewalt, Unterdrückung und Terror in der Sowjetunion //Das Schwarzbuch des Kommunismus. Unterdrückung, Verbrechen und Terror. — München, 1999. C.208. К вопросу об исторических корнях, развитии и механизмах дискриминации кулаков см.: Fitzpatrick. Everyday Stalinism. С.20, 39, 115 и сл.

42. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. С.57. См. также: Из истории земли Томской. Год 1937. С.86-87, 127-128, 186.

43. Из истории земли Томской. Год 1937. С.190-196, 209-210, 230-232, 278-281; списки бывших кулаков и «кулацких детей», работавших на фабриках.

44. В октябре 1937 г. секретарь Омского обкома говорил о 1.500 раскрытых кулаках, работавших на омской железной дороге, и о трудностях их замены. Он предложил идти в колхозы и разъяснять: «Выгоняем мы сволочь с железной дороги, вредителей, шпионов, дайте нам из вашего колхоза людей, но проверьте, чтобы не попался кулак...». Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. С. 103.

45. Там же. С.57, 60.

13 3ак. 3876

194

Раздел IV

46. Там же. С.62-63.

47. Это суждение основано, с одной стороны, на впечатлениях от чтения многочисленных книг памяти и, с другой стороны, на некоторых статистических данных, см.: Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.З. С.588; Т.4 С.687 (2,7% и 3,3% приговорённых к смерти в ноябре и декабре 1937 г. соответственно); Лошицъкий О. «Лаборатор1я»: Hoei документа i свщчення про масови penpecii на Вшшчиш //3 apxißiß ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 1998. №1-2. С. 194 (4,75%); данные о преследованиях единоличников (однооабнию) в 12 украинских областях во время массовых репрессий 1937 года имеются в: Школъский В. Статистика пол Личных penpecii 1937 р. в УкрашськоУ РСР //3 apxißiß ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2000. №2-4. С. 109. Доля единоличников в общем количестве репрессированных колеблется от 0,1% в Житомирской до 6,8% в Николаевской областях. О сокращении количества единоличных хозяйств во время Большого Террора см.: Общество и власть 1930-е годы: Повествование в документах /Отв. ред. А.К. Соколов. — М, 1998. С.236. О преследовании единоличников в 1938 г. см. также: Советское руководство. Переписка 1928-1941 /Сост. A.B. Квашонкин,Л.П. Кошелева,Л.А. Роговая.—Ж, 1999. С.393-397.

48. «Занимался частным извозом» — из приговора тройки Ленинградской области от 3 сентября 1937 г., см.: Ленинградский мартиролог, 1937-1938. T.I. С.643.

49. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. С. 103. С.48,51,58-60,63,65.

50. Там же. С.55, 57, 64. О ситуации в Сибири (Тюменская губерния) в 1921 г. см.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД: Документы и материалы. — М., 1998. Т.1: 1918-1922. С.396-411. О крестьянском восстании с центром в Муромцеве см.: Самосудов В. М. Восстание муромцевских крестьян. Год 1930 //Омский вестник. 1993. 8 апр.; Он же. Муромцевское восстание 1930 года//Омская старина. 1994-1995. Вып.З. С. 131-146.

51. См. сводную табл. (Ленинград) и Украина; в Московской области в рамках операции №00447 были расстреляны 5.595 уголовных преступников, т. е. почти 37% всех казнённых в рамках «кулацкой» операции, см.: Бутовский полигон 1937-1938 гг. —М., 2003. Вып.6. С.З. (В этом томе указаны также имена этих лиц, не подлежащих политической реабилитации, год и место их рождения, а также дата расстрела (С.200-274). Тем самым издатели «Бутырского полигона» впервые пробили стену молчания, воздвигнутую также и в книгах памяти вокруг приговорённых в качестве уголовников людей. Это был мужественный шаг, особенно, если учесть, что в одной книге памяти «крестовый поход» против уголовных преступников, обычно мелких уголовников и маргинализированных лиц, встречал даже одобрение). Это соответствовало цифре, которую Н.С. Хрущёв указывает в письме И.В. Сталину от 10 июля 1937 г. (Моск. новости. 1992. 21 июня (№25). С. 19).

52. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. С.67.

53. Борьба против «бандитизма» названа в статье 61 Конституции РСФСР (1925 г.) одной из центральных задач ОГПУ. В уголовном кодексе РСФСР в статье 59(3) бандитизм рассматривается как одно из «особо опасных для СССР преступлений против административного порядка».

54. См.:[Евдокимов Е.Г. Выступление на февр.-март. Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 г., утреннее заседание 3 марта] //Вопр. истории 1995. №2. С.5.

55. В упомянутом приказе №4421, центральном документе раскулачивания, выдвигается требование «добиться всемерного усиления борьбы с уголовным бандитизмом и уголовщиной вообще по линии УТРО», см.: Ссыльные мужики. С.244.

56. Shearer. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. C.l 19-148; Fitzpatrick. Stalin's Peasants. C.234-238.

57. Лишь за три месяца до этого оно запретило тройкам выносить смертные приговоры (за исключением Дальневосточного края), см.: Сталинское политбюро в 30-е годы. — М., 1995.С.63-64.

..Целевые группы приказа № 00447

195

58. Shearer. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. C.128.

59. См.: Шрейдер. НКВД изнутри. Шрейдер сообщает, что в 1937 г. тюрьмы в Иванове и Новосибирске были переполнены членами банд, и сам он «по горло был занят необходимой работой по искоренению бандитизма и уголовщины». (Там же. С.46, 69, 86). О банде, которая в 1937 г. «терроризировала колхозников в районе Томска», см.: Уйманов. Репрессии. Как это было. С.235.

60. РГАНИ. Ф.89. Д. 147. Л. 1-8. Марченко Г.В. Антисоветское движение в Чечне в 1920-1930 гт. //Вопросы истории. 2003. №1. С.131-138.

61. Уже в 1933 г. в докладе Главного управления лагерей (ГУЛАГ) прозвучало, что уголовных рецидивистов необходимо направлять в лагеря, поскольку их невозможно перевоспитать и поскольку они оказывают разлагающее и деморализующее влияние. См.: Rapports secrets sovietiques: La societe russe dans les documents confidentiels, 1921-1991 /Red. resp. N. Werth, G. Moullec. — Paris, 1994. C.44.

62. В 1935 г. первый секретарь Западно-Сибирского края P.E. Эйхе докладывал на II краевом съезде Советов, что в городе Тайга «рабочие, железнодорожники вечером не оставляют ни кур, ни поросят, ни свиней, ни коров в своих хлевах и конюшнях и т. д., а всё это тащат к себе в комнату, потому что только при этом условии они уверены, что всё будет сохранено. Массовое воровство скота стало обыкновенным ежедневным фактом. Рабочие поставили вопрос об организации самообороны», цит. по: Павлова КВ. Роберт Эйхе //Вопросы истории. 2001. № 1. С.82

63. Директива до сих пор не опубликована, её резюме можно найти: Виноградов О., Лукин Е. Большой террор в Ленинграде //Ленинградский мартиролог, 1937-1938. — СПб., 1995. Tl. С.47-48.

64. В литературе задержание (представляющееся произвольным) лиц на улице часто рассматривается как признак разнузданного террора. На самом деле рейды и облавы по установлению личностей и аресту уголовных преступников являются повседневной полицейской практикой в городах, не только в Советском Союзе, см.: Wagner Р. Volksgemeinschaft ohne Verbrecher. Konzeption und Praxis der Kriminalpoilizei in der Zeit der Weimarer Republik und des Nationalsozialismus. — Hamburg, 1996. C.93-96.

65. Hagenloh. «Socially Harmful Elements». C.286-308; YekelchykS. The Making of a «Proletarian Capital»: Patterns of Stalinist Social Policy in Kiev in the mid-1930s //Europe-Asia Studies. 1998. Vol.50, №7. C.1229-1244.

66. Shearer. Crime and Social Disorder in Stalin's Russia. С.13Ф-135.

67. Антонов-Овсеенко В. Падение преступности //Известия. 1936. 30 июня. С.З; Rittersporn. Extra-Judicial Repression. C.212-215; Земское. Заключённые в 1930-е годы. С.65.

68. «Аргументируя тем, что "основной контингент" правонарушителей, совершивших "дерзкие уголовные преступления", состоял из рецидивистов, недавно освобождённых из мест заключения». {Hagenloh. «Socially Harmful Elements». C.300).

69. См. сводную таблицу.

70. Исключение составит готовящийся к изданию 5-й том «Ленинградского мартиролога», в который войдут имена расстрелянных в 1937 г. «уголовников и социально опасных элементов» и указаны в Т.6 «Бутовского полигона».

71. Самосудов. Большой террор. С.67.

72. Davies S. The Crime of'anti-soviet agitation' in the Soviet Union in the 1930's //Cahiers du Monde russe. 1998. Vol.39, №1-2. C.149-168.

73. Самосудов. Большой террор. С.67.

74. Там же. С.67, 116.

75. Кроме номера дела и инстанции, проводившей предварительное следствие, они содержат приблизительно в 10 строчках важнейшие данные «анкеты арестованного»

13*

196

Раздел IV

(полное имя, дата и место рождения, фактический адрес, социальное положение/происхождение, профессия, аресты и предыдущие наказания, данные о политической «физиономии»), затем краткое обвинение («ОБВИНЯЕТСЯ в том...») и лаконичный приговор («ПОСТАНОВИЛИ: №№ РАССТРЕЛЯТ Ь»).

76. Копия доклада [№1 Ершова A.M.] Наркому [Ежову Н.И. и Фриновскому] о выполнении приказов 00485, 00447, 00439, 00593, 00486, 941-386 (1937 год) [от 14.01.1938 г.] //Архив ФСБ по Ярославской области. Ф.22. Оп.4. Д.З. Л. 1-18. Далее: Доклад № 1 A.M. Ершова.

77. Сталин КВ. Соч. — М., 7949. Т.12. С.315.

78. Доклад №1 A.M. Ершова.

79. Во введении к протоколам заседаний ярославской тройки указывается общее количество приговоров, распределённое, кроме того, на следующие категории: бывшие кулаки, уголовные преступники и другие контрреволюционные элементы.

80. В Ленинграде доля лиц «без определённых занятий» в общем количестве приговорённых к ВМН в ноябре 1937 г. насчитывала 5,2% (202 человека), см.: Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.З. С.588; на Украине в Винницкой области среди арестованных 29 апреля 1938 г. 12% (314 человек) составляли лица «без определённых занятий», см.: Лошицький. «Лаборатор1я». С. 193; см. кроме того: McLoughlin В. Mass-Operations of the NKVD 1937-1938: the Motor of the Great-Terror. Рукопись.

81. Доклад №1 A.M. Ершова. Л.5.

82. Там же.

83. Jansen, Petrov. Stalin's loyal executioner. С. 193.

84. Некрасов В. Тридцать «железных» наркомов. История НКВД-МВД от А.И. Рыкова до H.A. Щелокова. 1917-1982. — М., 1995.С.191.

85. См.: Жиромская В.Б. Демографическая история России. 1930-е годы. Взгляд в неизвестное. — М., 2001. С. 194. Верхушка партии и правительства отреагировала на этот результат, подвергнув в 1937 г. критике Комиссию культов ВЦИК СССР и преследуя многих её ведущих членов в 1937-1938 гг. См.: LuukkanenA. The Religious Policy of the Stalinist State: A Case Study. The Central Standing Commission on Religious Questions 1929-1938. — Helsinki, 1997. C.177. Дифференцированный анализ данных переписи по религиозной принадлежности можно найти: Freeze G.L. The Stalinist Assault on the Parish, 1929— 1941 //Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg: Neue Wege der Forschung /Hrsg. von Hilder-meierM. — München, 1998. C.229 и сл. Данные о фактическом влиянии церкви как на мужскую и женскую части населения, так и на стариков и молодежь, см. С.225 и сл.

86. См. подробности: Freeze. The Stalinist Assault on the Parish. C.229 и сл.

87. Luukkanen. The Religious Policy of the Stalinist State. C.109.

88. См.: Алексеев В. «Штурм небес» отменяется?: Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. — М., 1992. С. 149-150.

89. Там же. С.150-151.

90. Luukkanen. The Religious Policy of the Stalinist State. C.143 и сл.; Алексеев. «Штурм небес» отменяется? С. 145 и далее. Даже если и возразить, что Сталин охотно изображал из себя «хорошего царя», это не противоречит описываемому контексту сдержанной антирелигиозной политики.

91. Прежде всего, на фоне непрерывного обособления духовенства и членов религиозных объединений нельзя недооценивать сигнального эффекта этой политики. См. также: Fitzpatrick. Everyday Stalinism. С. 18, 27, 119-134.

92. Luukkanen. The Religious Policy of the Stalinist State. C.141. Эту информацию Лу-укканен берет из «Справки о [общественном] положении религиозных организаций в СССР и их позиции по отношению к предложенной новой конституции [...]» 1936 г. См.: Он же. С. 139. Ещё до осени 1937 года верующие энергично требовали гарантированные

.Целевые группы приказа № 00447

197

им новой Конституцией права. Кроме того, множились жалобы от служащих о растущей активности религиозных объединений вплоть до «антисоветской пропаганды». См.: Рит-терспорн. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги. С. 105 и сл.

93. См. также о росте активности: Freeze. The Stalinist Assault on the Parish. C.211. To, что при этом до декабря 1937 года речь шла о всеобщей проблеме, показывают статьи в «Известиях» накануне выборов. Здесь приводятся многочисленные примеры того, как представители церкви и сект пытались всеми средствами и способами провести своих кандидатов. См.: ЮринА. Церковники и сектанты на службе фашизма //Известия. 1937. 22, 23 нояб.; см. также: «Проповеди» бродячего монаха //Там же. 1937. 27 нояб.; Потапов П. Худая слава //Там же. 1937. 2 окт.

94. [Жданов A.A. Выступление на февр.-март. Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г., вечернее заседание 26 февраля] //Вопр. истории. 1993. №5. С.З; о повышении активности см. также: Осипова И. И. Сквозь огнь мучения и воды слез: Гонения на Истинно-Православную Церковь. — М., 1998. С.142-143, 150-151. Осипова цитирует доклады НКВД и сообщения внештатных сотрудников (сексотов).

95. На каких механизмах основывалась эта «защита социального статуса», впечатляюще описано у Баберовского. См.: BaberowskiJ. Stalinismus an der Peripherie: Das Beispiel Azerbajdzhan //Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg: Neue Wege der Forschung. — München, 1998. C.307-335; Он же. Stalinismus als imperiales Phänomen: die islamischen Regionen der Sowjetunion, 1920-1941 //Stalinismus: Neue Forschungen und Konzepte. — Berlin, 1998. C.l 13-149.

96. См.: [Евдокимов E. Г. Выступление на февр.-март. Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 г., вечернее заседание 27 февраля] //Вопр. истории. 1993. №7. С. 10. Действительно, обсуждение новой Конституции вело к широко распространенным и упорным слухам о том, что скоро якобы станет возможным выход из колхозов, и они в любом случае в недалёком будущем будут упразднены. См.: Риттерспорн. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги. С. 106.

97. Цит. по: Ординцов М.Ю. На пути к свободе совести. — М., 1990. С.53 и сл.

98. Даже Крупская, одна из немногих членов партии, кто ещё видит точку приложения сил для исправления ошибок, в своей речи на февральском-мартовском Пленуме говорит об «исключительно хитрых» муллах и попах, подхватывающих «промашки» и «недочёты» местных партийных органов и умеющих их использовать для своих целей. См.: Вопр. истории. 1993. №7. С. 16-18. Об этом же говорит и Калыгина (Там же. С.4). Кроме того, были сообщения прессы и справки тайных служб о призывах духовенства к бойкотированию предстоящих выборов. См.: Pushkarev S., Rusak V., Yakunin G. Christianity and Government in Russia and the Soviet Union: Reflections on the Millennium. — San Francisco-London, 1989. C.63; Freeze. The Stalinist Assault on the Parish. C.230.

99. Luukkanen. The Religious Policy of the Stalinist State. C. 141 и сл.

100. Подробности по этому вопросу см.: «Причины сохранения религиозности очень глубоки»: Отчёт отдела агитации и пропаганды Горьковского обкома ВКП (б) об итогах антирелигиозной работы за 1934 — начало 1937 г. /Публ. подгот. H.A. Бенедиктов //Ист. арх. 1999. №6. С.188-196. (Особенно с. 194, 195).

101. [Маленков Г.М. Записка И.В. Сталину по вопросу о закрытии церкви и снятии колоколов в селе Черная Заводь, 27 окт. 1938 г.: С прил.] //РГАНИ. Ф.89. Оп.49. Д.25. Л. 1-6.

102. Голъдберг. Слово и дело по-советски. С.85. См. также примеры: Fitzparick. Everyday Stalinism. С.205. См. также примеры: Осипова. Сквозь огнь мучения. С. 150 и далее. Из них становится ясно, что с 1937 г. против служителей культа использовались даже малейшие нарушения (например, невывешивание флага к Первому мая), о которых

198

Раздел IV

нештатные сотрудники или даже соседи сообщили в НКВД в течение прошлых лет. При необходимости, доносы, по всей вероятности, могли быть датированы другим числом, переписаны и дополнены (Там же. С. 147-152).

103. См., например, биографии и протоколы осуждения представителей духовенства: Книга памяти жертв политических репрессий Новгородской области. — Новгород, 1994. Т.З.С.42, 339-345.

104. Цитируется по: Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. — Москва, 1991. С.322 и далее; Skarovskij. Die russische Kirche unter Stalin. C.249.

105. ЮринА. Церковники и сектанты на службе фашизма. //Известия. 22.11.1937. С.4.; Он же, в: Известия. 23.11.1937. С.4; Luukkanen. The Religious Policy. C.88 [картина].

106. См.: Ленинградский мартиролог. T.I. С.63. Католические священники польского и литовского происхождения осуждались как тройками, так и двойками. См.: Шкаров-скийМ.В., Черепенина Н.Ю., ШикерА.К. Римско-католическая церковь на северо-западе России в 1917-1949. — СПб., 1998. С.211-290.

107. Не предать забвению. Книга памяти жертв политических репрессий, связанных судьбами с Ярославской областью. — Ярославль, 1994. Т.2. С.77; Самосудов. Большой террор. С.51. Кроме того, см.: Чухин. Карелия-37. С. 124-125.

108. Pushkarev, Rusak, Yakunin. Christianity and Government in Russia and the Soviet Union. C.65 и далее.

109. Статистический отчёт о работе органов НКВД за 1937-1938 годы: ЦОА ФСБ. Ф.8. Оп.1. Д.80. Л.61-62. Комиссия по реабилитации репрессированных при Московском патриархате определила на 1937 г. количество арестованных верующих — около 150 тыс. чел., казнённых — 80 тыс. чел. См.: Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg. C.584. Дополнительно см. цифры: Freeze. The Stalinist Assault on the Parish. C.224; Шкаровский M.B., Черепенина НЮ., ШикерФ.К. Римско-католическая церковь на Северо-Западе России в 1917-1945 гг. —СПб., 1998. С.249; в Иркутской области было репрессировано 50 служителей культа, большая часть которых была приговорена к смерти, см.: Жертвы политических репрессий Иркутской области: память и предупреждение будущему. — Иркутск, 1998. T.I. С.39; 374 служителей церкви (от митрополита до общинных священников) были приговорены к смертной казни во время Большого Террора тройкой, двойкой либо судами в Московской области, см. список имен: Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД «Объект Бутово» 08.08.1937-19.10. 1938 /Сост. Т. И. Гроян, В.А. Передеря, СИ. Евдокимова и др. — Москва-Бутово, 1997. С.405-417.

110. Ленинградский мартиролог, 1937-1938. T.I. С.243, 361, 385, 400, 401, 530, 531, 535, 544, 554, 556, 559, 569, 576.

111. О связи коллективизации с акцией против религиозных сообществ см.: Luukkanen. The Religious Policy of the Stalinist State. C.50-105; Freeze. The Stalinist Assault on the Parish. C.215. Представители духовенства с 1930 г. были отнесены в категорию кулаков, и с ними обращались соответственно этому. (Там же. С.217 и сл.). О разрушении инфраструктуры общин см.: Там же. С.220, 223.

112. См. многочисленные примеры: Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. — Тверь, 2001. Кн.2. В начале 30-х гг, по устной справке Осиповой, было вынесено приблизительно 5 тыс. смертных приговоров служителям культа, во многих случаях, однако, заменённых впоследствии лагерным заключением. По сравнению с этим, учитывая, что около 80% приговоров священнослужителей были приговорами к смертной казни, в 1937-1938 гг. их было вынесено и приведено в исполнение в восемь раз больше (было расстреляно 40.615 человек). В Татарской АССР в рамках приказа №00447 было казнено 75,9% приговорённых. См.: Степанов. Расстрел по лимиту. С.86.

.Целевые группы приказа № 00447

199

113. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. С.56, 58, 60, 59, 66, 61, 63. (Баптисты, молокане и меннониты, Сибирское братство, адвентисты). При указании страниц речь идёт лишь об избранных. На первых заседаниях тройки были осуждены, прежде всего, члены более близких народу сект.

114. Там же. С.54, 58, 63, 69-70. (Избранные).

115. Известия. 1937. 22, 23 нояб.

116. Риттершпорн. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги. С. 161. Евдокимов также указывает в 1937 г. на февральско-мартовском Пленуме ЦК на активность сект, см.: Вопр. истории. 1993. №7. С.10. Статья Юрина в «Известиях» также показывает, что секты не оставались в бездействии. См.: Известия. 1937.22, 23 нояб.

117. Поэтому Быков просит о продлении работы тройки на 4-5 месяцев. См.: РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.147. Л.1-8.

118. См. Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.З. С.588, Т.4. С.687.

119. Васильевна О.Ю. История Православной церкви на страницах школьного учебника /Каким быть современному школьному учебнику по отечественной истории XX века? //Отеч. история. 2002. №3. С.45 (44-48).

120. Осипова. Сквозь огнь мучения. С.4.

121. Уголовное дело №4976 по обвинению Косухина Михаила Александровича //Тверской Центр Документации Новейшей Истории (архивная сигнатура отсутствует, поскольку фонд систематизирован только по именам и номерам дел). Дело состоит из 19 листов. Подобные дела фонда систематически не изучались. Поэтому это нельзя считать типичным примером, хотя, как мы полагаем после просмотра других дел, общие тенденции в нём несомненно присутствуют.

122. Davies. The Crime of «anti-soviet agitation». С. 149-168

123. По всей видимости, он был в 1929 году обвинён и потерял всё своё имущество.

124. Косухин упоминает ещё своего сводного брата.

125. На каждой странице протокола допроса находится подпись Косухина.

126. Там же. Л.15.

127. Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области. Т.1. С.230.

128. По всей видимости, существовало указание Ежова расстреливать пожилые «антисоветские элементы» старше семидесяти лет, см.: Jansen, Petrov. Stalin's loyal executioner. C.85.

129. ОГПУ ещё в 1922 году предписало всеобщую регистрацию священнослужителей, «начиная с диаконов». См.: Сидоров. «Взять на учёт всё духовенство». С. 104.

130. Viola L. Bab'i bunty//Russian Review. 1986. №45. C.23-42.

131. Об этом говорится в свидетельских показаниях Панкратова.

132. Необходимо исходить из того, что после встречи областных руководителей НКВД в Москве в середине июля 1937 г. им сразу же были переданы инструкции, несмотря на то, что приказ 00447 к этому времени ещё не был готов.

133. Панкратов был также 10.08.1937 приговорен тройкой Калининской области к смерти и казнён днем позже, чем Косухин, 14.08.1937 //Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области. Т. 1. С.336.

134. Viola. Peasant Rebels under Stalin. С. 126, 143; Она же. The Second Coming. C.74.

135. Безбережьев СВ. Мария Александровна Спиридонова //Вопр. истории. 1990. №9. С.65-81.

136. См.: Риттершпорн. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги. С. 165.

137. Бросается в глаза, что Калыгина в своей речи на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. особенно подробно останавливается на разоблачениях и арестах

200

Раздел IV

правых, социал-революционерах и троцкистов в сельскохозяйственном институте Воронежа и среди сосланных в эту область бывших социал-революционеров, см.: Вопр. истории. 1993. №7. С.4.

138. См. выступления на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. Хрущёва (Москва), Калыгиной (Воронеж), Евдокимова (Ростов): Вопр. истории. 1993. №6. С. 18, 4, 11. Уже в конце 1936 г. НКВД разоблачил «Сибирское бюро партии социалистов-революционеров», якобы создавшее вместе с японскими шпионами по заданию «Объединённого Всесоюзного центра ПСР» диверсионно-террористическую сеть, см.: Уйманов. Репрессии. Как это было. С.81-82. См. также: Кнорин В. О. О подготовке к выборам в Советы депутатов трудящихся //Большевик. 1937. №5-6. С.48; Винокуров П. Некоторые методы вражеской работы в печати и наши задачи //Там же. №16. С.64. В феврале 1937 г. начинается волна арестов известных бывших членов партии эсеров, см.: «Проявите гуманность и убейте сразу»: Письмо Марии Спиридоновой /Публ. В. Виноградов, А. Литвин,

B. Сафронов //Источник. 1998. №1. С.64-68; Дойков Ю. Большой террор в Архангельске //Рус. мысль. 1996. 25-31 янв. (№4110). Спец. прил.

139. Здесь можно возразить, что с 30-х гг. эти привилегии и без того уже систематически выхолащивались. Хотя, разумеется, формальная их отмена в феврале 1937 г. имеет определённое символическое значение и подчёркивает поворот в государственной политике в рамках февральско-мартовского Пленума ЦК 1937 г. См.: Павлов Д. Б. Большевистская диктатура против социалистов и анархистов, 1917 — середина 1950-х годов. — М., 1999. С.93 и сл.

140. В Татарской АССР из 281 приговорённых в рамках приказа №00447 бывших членов партии социалистов-революционеров и других политических партий 91,3% были казнены. См: Степанов. Расстрел по лимиту. С.86.

141. Статистический отчёт о работе органов НКВД за 1937-1938 годы, см: ЦОА ФСБ. Ф.8ос. Оп.1. Д.80. Л.57-58, 61-62. О возобновлении действий против этого круга лиц в 1936-1938 гг. см.: Павлов. Большевистская диктатура. С.99 и сл.

142. Бутовский полигон, 1937-1938 гг. — М., 1997-2001. Вып.1-6; Расстрельные списки. Москва, Г937-1941, «Коммунарка», Бутово. — М., 2000. Кроме того, привлекаются сведения из других книг памяти.

143. Недостатком этой книги является то, что «Бутовский полигон» содержит лишь имена тех, кто был приговорён к смерти.

144. Например, А.П.Виноградов (1882). Бывший эсер-максималист. Рабочий. Начальное образование. Принимал участие в революционном движении. Приговорён в 1907 г. к 8 годам тюрьмы. После революции, вероятно, с 1919-1920 гг. — беспартийный. Слесарь в товариществе «Цветмет», арестован 12 февраля 1938 г., 25 февраля 1938 г. приговорён тройкой Московской области, 28 февраля 1938 г. казнён (основание: член нелегальной контрреволюционной организации эсеров); Е.А. Волынец (1888). Эсер-максималист. Рабочий. Среднее образование. Принимал участие в революционном движении. В 1908 г. приговорён к 10 годам каторги. После революции, вероятно, с 1919-1920 гг. член ВКП (б). Заместитель начальника автопарка товарищества «Химкраска». Арестован 15 февраля 1938 г., 27 февраля 1938 г. приговорён тройкой Московской области, 7 апреля 1938 г. казнён; В.Н. Чудинов (1882), социал-революционер. Из крестьян. Среднее образование. Арестован в 1906 г. и 1907 г. 1908 г. Приговор. 2 года в тюрьме, 8 лет ссылки. Вероятно с 1919-1920 гг. беспартийный. Проживал под Москвой в дачном кооперативе в Клязьме (пенсионер). Арестован 23 февраля 1938 г., 27 февраля приговорён тройкой Московской области, 7 марта — расстрелян (основание: контрреволюционная агитация и активная антисоветская деятельность). См.: Бутовский полигон, 1937-1938 гг. — М., 1998. Т.2.

C. 122; Участники русского революционного движения эпохи борьбы с царизмом: Биогр.

.Целевые группы приказа № 00447

201

указ. членов ОБПКиС. — М., 1927. С.52, 56, 269. О Чудинове см. также: Злобина Г. Чтобы помнили: Краткий ист. очерк дачно-строит. кооператива «Клязьма». — Клязьма, 1998. С.34.

145. A.C. Пигит (1884). Бывшая социал-революционерка. Родилась в купеческой семье. Высшее образование. Принимала участие в революционном движении. Дважды арестована — в 1903 и 1905 гг. В 1907 г. обвинена в соучастии в покушении на Николая II и царскую семью. 8 лет тюрьмы, 3 года ссылки. Вероятно, с 1919-1920 гг. беспартийная. Научный сотрудник Государственного Исторического архива. Одна из основателей ОБПКиС. Арестована 15 февраля 1938 г., 27 февраля 1938 г. — осуждена тройкой Московской области. Казнена 7 марта 1938 г. (основание: контрреволюционная агитация).

146. См.: Расстрельные списки. Москва, 1937-1941, «Коммунарка», Бутово. С.37, 50, 142, 157, 324; Левтонова О. В. Шлиссельбуржец Владимир Левтонов: [Бывш. член Учредительного собр.]. — Калуга, 2000. Других известных социал-революционеров, не членов общества, также осуждала, в основном, Военная коллегия. Например, К. А. Усов, вступивший в 1920 г. в ВКП (б) и выступавший в качестве главного свидетеля на процессе против ЦК ПСР 1922 г. См.: ТанкаеваЛ.К. Дойти до самой сути. — М., 1997. См. также отдельные процессы против бывших социал-революционеров в Томске: Обвинительное заключение Томского горотдела по делу Г.Н. Николаевского, 15 авг. 1937 г. //Из истории земли Томской. 1937. Сибирский Белосток: Сб. док. и материалов /Сост. В.А. Ханевич. — Томск, 1998. С.96-98. Разумеется, подготовкой документации по всем политическим делам, как для Военной коллегии, так и для троек, компетентно занимался НКВД. В данном случае существенным отличием тройки от Военной коллегии Верховного Суда было то, что суд должен был утверждать свои приговоры с помощью посылаемых в комиссию политбюро списка имён.

147. В Ленинграде это также очень жёстко коснулось членов ОБПКиС. В переданном по Ленинградскому телевидению 13 марта 1988 г. документальном фильме «Площадь революции, дом 1» показан дом, в котором жили только члены ОБПКиС, их потомки сообщают, что после репрессий 1938 года из 144 проживавших в нём семей осталось лишь 12.

148. До сих пор не установлено, какую роль играли доносы в качестве причины ареста.

149. Об оперативных мероприятиях по эсерам. Директива НКВД СССР №17089, 18 янв. 1938 г. //[Об этой директиве упоминается в следующей директиве №17231]; Директива НКВД СССР № 17231: Об оперативных мероприятиях по меньшевикам и анархистам, 14февр. 1938 г. //ЦОА МБ РФ (без архивной сигнатуры). Первая директива, очевидно, восходит к указанию Сталина от 7 января 1938 г. и, в основном, была обращена против бывших социалистов-революционеров в Красной Армии. См.: О масштабах репрессий в Красной Армии в предвоенные годы //Воен.-ист. журн. 1993. №5. С.61. Первая директива тоже указана в Докладной записке «О ходе ликвидации эсеровского подполья в Курской области» [А.Ф. Боечина, начальника УНКВД Курской области] от 20 марта 1938 //Исторический архив. 2002. №6. С.211-217. Боечин арестовал на основе этой директивы за период с 20.01.-15.02.1938 575 человек «активных участников эсеровского подполья».

150. См., например, дело Рачинского: Дело №488 по обвинению Рачинского Сигиз-мунда Густавовича по ст. 58 п. 10 и 11 УК //ГАРФ. Ф.1035. Оп.1. Д.П2329; это касается также и социалистов-революционеров.

151. Протокол допроса свидетеля Шундеева Михаила Михайловича (16 апреля 1956 г.) ИТ АРФ. Ф.1035. Оп.1. Д.П2329. Л.43 и далее.

152. ОБПКиС издало некоторые справочники его членов. См. Участники революционного движения эпохи борьбы с царизмом. — М., 1927; — М., 1934.

153. Там же. Л.48.

154. Реабилитация: Как это было. T.I. С.65, 83-84.

202

Раздел IV

155. См.: Там же. Л.1. До февраля 1938 года Заковский был членом тройки в Ленинграде. 15 февраля он был заменён М. И. Литвиным и направлен в Москву в качестве заместителя народного комиссара НКВД СССР. См.: Постановление политбюро ЦК ВКП (б) №П 58/42 «Вопрос НКВД», 15 февр. 1938 г. //РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.127. Л.1; Петров, Скоркин. Кто руководил НКВД. С. 199.

156. ГАРФ. Ф.1035. Оп.1. Д.П2329. Л.47.

157. Шундеев вспоминает о конкретном деле И. П. Дубинского, явно обобщая при этом.

158. Там же. С.48.

159. Там же.

160. Chlewnjuk Das Politbüro. С.264.

161. См.: Павлов. Большевистская диктатура; Liebich A. From the Other Shore: Russian Social Democracy after 1921. — Cambridge, Mass., 1997.

162. [Берия Л. П. Выступление на февр.-март. Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 г., утреннее заседание 4 марта] //Вопр. истории. 1995. №5-6. С. 10-11.

163. В советской пропаганде 30-х гг., прежде всего, выделяется уже упомянутый РОВС. См. один из центральных документов начала террора: Закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока», 29 июля 1936 г. //Известия ЦК КПСС. 1989. №8. С.100-115. (Особенно С. 112). РОВС объединял в 20-е гг. до 50 тыс. военных. Не имея ясной политической программы, РОВС до конца 20-х гг. делал ставку на поддерживаемую европейской заграницей войну против Советского Союза, позднее на террор против советских учреждений и заговоры с советскими военными. В январе 1930 г. и сентябре 1937 г. службе иностранной разведки, точнее отделу особых поручений НКВД, занимавшемуся ликвидацией врагов за границей, удалось вывезти из Парижа в Советский Союз вождей РОВС (генерала Александра Куте-пова и его преемника генерала Евгения Миллера), см: Andrew CK, Mitrokhin V. The Mi-trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. — London, 1999. C.54-98. По террористическим операциям против правой и левой эмиграции см. также: SudoplatowP.A., SudoplatowA. Der Handlanger der Macht. Enthüllungen der Macht eines KGB-Generals. — Düsseldorf, 1994.

164. Печерица В. Ф. Русские эмигранты из Китая и сталинские репрессии в СССР (20-40-е гг.) //Политические репрессии на Дальнем Востоке СССР в 1920-1950-е годы: Материалы 1-й Дальневост. науч.-практ. конф. — Владивосток, 1997. С. 172-188.

165. По периоду коллективизации см.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т.2. С. 163-167. «Активные белогвардейцы, бывшие белые офицеры, репатрианты и бывшие каратели» приравнены к кулакам первой категории. О чистке в 1932-1933 гг. колхозов, а также центрального аппарата от «белых» см.: Viola. The Second Coming. C.65-98.

166. См.: Уйманов. Репрессии. Как это было. С. 173-186; Папков. Сталинский террор в Сибири. С.94-97; Обвинительное заключение по делу к[онтр]-р[еволюционной] белогвардейской повстанческой организации в Западно-Сибирском крае, [13 мая 1933 г.] //Там же. С.264-268. Почти все осуждённые в 1957 году были реабилитированы.

167. См., например, «заговор финского генштаба» (1933 г.) в Карелии, поставившего целью, как утверждали, объединение с «Великой Финляндией» (1.358 человек). См.: Такала. Национальные операции НКВД/ОГПУ в Карелии. С. 161-206.

168. Вопр. истории. 1993. №9. С.27.

169. Ср. напр., осуждение Г. А. Небольсина (1898-1937 / бывш. штабс-капитан царской армии) московской тройкой за участие в вооружённой борьбе с советской властью в 1919 г., Бутовский полигон, 1937-1938 гг. — М., 2000. Т.4. С.,150.

170. В статье 65 Конституции РСФСР 1925 г. в качестве «лишенцев» указаны «агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений».

.Целевые группы приказа № 00447

203

171. «Карателями» являлись члены «карательных отрядов», в задачу которых входило подавление массовых революционных выступлений. Например, во время русской революции 1905-1906 гг. и Гражданской войны 1918-1920 гг. См.: Малая Советская энциклопедия. — М., 1930. Т.З. С.716-717; Словарь русского языка. — М., 1957. Т.2. С.39; Советская историческая энциклопедия. — М., 1965. Т.6. Стб.547. В приказе ОГПУ №44/21 они указаны как «кулацко-белогвардейские, контрреволюционные элементы,» см.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т.2. С. 163-167.

172. См. доклад начальника НКВД Ленинградской области Л. Заковского Г. Ягоде от 31 марта 1935 г.: Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности: Сб. док. — Казань, 1997. С.465-476.

173. Во время Гражданской войны командовал первой Сибирской армией, в 1921 г. эмигрировал в Харбин, в 1922 г. возглавил Сибирскую добровольческую дружину, вместе с которой в 1922-23 гг. участвовал в Якутском мятеже. После его поражения в июне 1923 г. был приговорён Военным трибуналом 5-й армии к смертной казни, постановлением Президиума В ЦИК от 29 февраля 1924 г. расстрел был заменен 10-летним заключением в тюрьме со строгой изоляцией. Отбывал наказание в Ярославском политизоляторе, в 1932 г. срок лишения свободы был продлён на три года.

174. Судьба генерала. «Считал бы необходимым освободить». Вестник 1997. №1. С.153-154.

175. «Овчинка не стоит выделки» //Источник. 2001. №5. С. 14-20.

176. Рабичев Н. Гнилая и опасная теория превращения классовых врагов в ручных //Большевик. 1937. №7. С.52.

177. «Актив — кадровые офицеры». Источник 1994. № 1. С.94-105 (здесь: С. 103-105.).

178. Самосудов. Большой террор в Омском Прииртышье. Данные основаны на выборочном анализе протоколов троек. (С.51-80).

179. Боль людская. — Томск, 1999. Т.5. С.78-79.

180. См.: Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. — М., 1975. С. 168-187. В современной литературе указывается на то, что многие из «возвращенцев» преследовались в Советском Союзе, несмотря на обещанную амнистию, см.: Печерица В. Ф. Русские эмигранты из Китая. С. 175-177.

181. Трифонов. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. С. 178.

182. «[...] К сожалению, среди них ужасно много шпионов», — заявил на февральско-мартовском Пленуме ЦК партии 1937 г. Каганович, ещё в 1936 году пытавшийся уберечь свой комиссариат от «охоты на ведьм», на саботажников и вредителей. См. его речь от 30 июля 1936 г.: Правда. 1936. 2 авг. С.З. «Здесь речь идёт не о чистке и не о репрессиях. Нет, на 99% железнодорожники являются честными людьми, преданными своему делу, людьми [...], любящими свою Родину».

183. Репродукция опубликована: OneginaS. V. The Resettlement of Soviet Citizens from Manchuria in 1935-1936: A Research Note//Europe-Asia Studies. 1995. Vol. 47, № 6. C.1043-1050.

184. Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.З. C.583-585. Одной из самых известных жертв приказа №00593 был идеолог движения «смена вех» Н.В. Устрялов, возвратившийся в 1935 г. из Харбина в Москву и расстрелянный 14 сентября 1937 г. как японский шпион.

185. Вопр. истории. 1993. №6. С.25.

186. Шифротелеграмма секретаря ЦК КП(б) Туркменистана о контрреволюционной деятельности афганских подданых на нашей территории, 23 июля 1937 г. //РГАНИ. Ф.89. Оп.49. Д.8. Л.2.

187. Казаки были военным сословием в царской России — прежде всего кавалерией и конной артиллерией — получавшим за свою службу от государства землю и жившим в особых поселениях (войсках). В 1920 г. казачество как военное сословие было упразднено.

204

Раздел IV

Генис В.Л. Расказачивание в Советской России //Вопр. истории. 1994. №1. С.42-55; HolquistP. «Conduct merciless Mass Terron>: Decossackiszation on the Don, 1919 //Cahiers du Monde russe. 1998. Vol.38, №1-2. C.127-162

189. См.: Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР. С.276-279.

190. Дубинина H.H., ЦипкинЮ.Н. Об особенностях дальневосточной ветви российской эмиграции: На материалах Харбин, комитета помощи рус. беженцам //Отеч. история. 1996.№1.С.70-84.

191. Известия. 1936. 21 апр. С.1; См. также письмо кубанских казаков Тихорецкого района, провозглашающее Сталина «другом советского казачества»: Там же. 26 апр. С. 1.

192. [Сталин И.В. Реплика на речь А.Г. Тильбы на совещании передовых комбайнёров и комбайнёрок СССР с членами ЦК ВКП (б) и правительства, 1 дек. 1935 г.] //Правда. 1935. 2 дек. С.З; см. также: О большевистской бдительности //Там же. 1936. 15 марта. С.З. Эта мысль, с небольшими вариациями, проходит в обращениях советских граждан к Калинину во время Большого Террора (См.: ЧекинаК.Я. — Калинину М.И., 23 янв. 1938 г. //Общество и власть. 1930 годы: Повествование в документах. — М., 1988. С.343), а также и в период коллективизации ([От группы граждан, административно высланых, находящихся в г. Вологде в б. тюрьме, переселенческий пункт №19, 1930 г.] //Неизвестная Россия. XX век. [Вып.] 1. С.224). Последнее содержит ссылку на Ветхий Завет, в качестве источника (Иезекиил. 18: 20). Дружеская благодарность профессору Шульцу (Университет Мюнстер) за подсказку.

193. Chlewnjuk Das Politbüro. С.199-207.

194. См., например: Тугужекова В.Н., Карлов СВ. Репрессии в Хакассии. — Абакан, 1998. С.76-77.

Раздел V

БОЛЬШОЙ ТЕРРОР С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРИКАЗА № 00447

С более широкой точки зрения, т. е. с точки зрения большого по своей величине исторического масштаба, пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи.

Николай Бухарин (1920) «Экономика переходного периода»

Все исследователи согласны в том, что чрезмерное насилие и государственный террор являлись характерным признаком сталинистской системы, и даже что террор, начиная с тридцатых годов, становится повседневным инструментом в практике правительства.

Перед распадом Советского Союза репрессии тридцатых годов и особенно Большой Террор 1937-38 гг., являлись основной сферой исследований западной советологии. В 80-е гг. преобладали два подхода интерпретации этих событий. Более старый, международный, усматривает в терроре реализацию неторопливо и тщательно подготовленного и педантично осуществлённого проекта сохранения и расширения личной диктатуры Сталина. Подобное толкование, наиболее известным сторонником которого был Роберт Конквест (1), было подвергнуто критике за недостаточное использование источников, концентрацию на личности Сталин и пренебрежение социально-историческим и политическим контекстом террора. Со своей

206

Раздел V

стороны, критики видели в терроре результат вышедшего из-под контроля конфликта между центром и периферией (Гетти) либо своего рода гражданскую войну между соперничающими фракциями партийного аппарата при наличии потенциально мятежного населения (Риттершпорн). В противоположность Конквесту эти модели не признают за центральной властью господствующей позиции в «хао-тическом» терроре, поскольку руководство партии и государства по причине отсутствия возможностей контроля над бюрократией не было способно ни к долговременному и эффективному планированию, ни к тому, чтобы добиться последовательного выполнения своих директив. Таким образом, это отсутствие «всемогущего центра власти» вело к эскалации террора. Слабыми местами этой концепции стали недооценка роли центра и, прежде всего, Сталина (2) в инициации и осуществлении репрессий, пренебрежение влиянием идеологии и международной обстановки (3).

Классическими темами исследований в том и другом случаях были демографические измерения репрессий, то есть объем потерь населения вследствие коллективизации и раскулачивания 1929-1933 гг., голода 1932-33 гг. и Большого Террора. Десятилетиями длились ожесточённые и, в силу обстоятельств, умозрительные дискуссии о количестве лагерных заключённых, каторжан и «неестественных смертных случаев». Наибольшего внимания в рамках исследования сталинских репрессий удостоились три больших московских показательных процесса в августе 1936, январе 1937 и марте 1938 годов против бывшей партийной оппозиции. Немало учёных видели в этих громких событиях, на которые было направлено всё внимание мировой общественности, основную сущность Большого Террора и считали обвиняемых наиболее репрезентативными из жертв сталинизма 1937-38 гг. Почти во всех описаниях репрессивных мероприятий советская элита и, прежде всего, члены партии представали основной целевой группой террора, этот тезис и сегодня ещё имеет немало сторонников (4). Этот взгляд содержится уже в знаменитом секретном докладе Хрущёва 5 февраля 1956 года на XX съезде КПСС, согласно которому террор был направлен «против честных кадров партии и советского государства» (5). Эту характерную для советской историографии эпохи Хрущёва концепцию, призванную придать стремящейся вновь к завоеванию доверия партии ауру сопротивления против отошедшего от принципов ленинизма диктатора,

Большой террор с точки зрения приказа № 00447

207

подверг критике Александр Солженицын: «Но сегодня создаётся новый миф. Всякий печатный рассказ, всякое печатное упоминание о 37-м годе — это непременно рассказ о трагедии коммунистов-руководителей. [...] Но от м и л л и о н о в, взятых тогда, никак не могли составить видные партийные и государственные чины более 10 процентов» (6).

Самым большим недостатком всех исследований сталинского террора до начала девяностых годов было, конечно, то, что все работы выполнялись на узкой и, частично, крайне ненадёжной эмпирической базе. Документы о процессах принятия решений в партийных и правительственных органах, протоколы заседаний Центрального комитета, тексты важных постановлений и законов, корреспонденция партийных деятелей, релевантные экономические и демографические данные, достоверные цифры о жертвах репрессий относились к arcana imperii. Материалы единственного советского партийного архива, находящегося вне пределов Советского Союза, архива Смо"-ленска, захваченного во время Второй мировой войны германскими оккупационными войсками и позже доставленного в США, несмотря на обилие новых документов, были весьма ограничены в отношении содержания (нет документов тайной полиции) и охватываемого периода (почти нет материалов о 1938 годе). К тому же этот архив систематически изучался лишь немногими исследователями (М. Файн-сод, Дж. А. Гетти, Г. Т. Ряттершпорн). В основе большинства работ о репрессиях страшных 1937-1938 гг. лежали воспоминания перебежчиков из советской тайной полиции, политических эмигрантов и бывших заключённых Гулага. «Недостаток близости к событиям» — это относится в первую очередь к свидетельствам о событиях, происходившим в центре власти (7). Роберт Конквест, автор известнейшей и влиятельнейшей публикации о терроре тридцатых годов, уже в предисловии к новому изданию 1990 года отмечает: « В "Большом терроре" я всё ещё был вынужден опираться в значительной мере на неофициальные — эмигрантские и т. п. — источники. Неполный, неровный и необъективный материал требовал, как при изучении древней истории, оценки достоверности имеющихся сведений и компенсации недостающих — и при этом не было возможности, как при изучении современной западной истории, подкрепить их данными компетентных и надежных официальных архивов» (8).

208

Раздел V

С началом девяностых годов условия работы радикально изменились: многочисленные постсоветские архивы (9) открыли свои двери для русских и зарубежных посетителей. И хотя некоторые архивные документы, открытые в начале девяностых годов, сегодня вновь закрыты, нельзя не согласиться с американским историком, утверждающим во введении к одному из изданий источников: «На смену былому дефициту источников пришла проблема их изобилия» (10). В это внесли огромный вклад своими монографическими исследованиями и, в первую очередь, многочисленными изданиями источников русские историки.

Среди новейших исследований о причинах и последствиях террора в Советском Союзе своё место в научной литературе нашёл также и рассматриваемый нами приказ № 00447, направленный против кулаков, уголовных преступников и других контрреволюционных элементов.

В 1992 году в одном из русских журналов была опубликована обзорная рецензия об «Изданиях Мемориала», которая заканчивалась утверждением, «что массовые репрессии проводились не хаотично, а в виде одновременных поэтапных кампаний на основании приказов (и, очевидно, лимитов), спускаемых сверху (Политбюро — руководство НКВД — местные органы)» (11). Эти строки, в которых кратко предопределены результаты будущих исследований, принадлежат Хлевнюку. С начала девяностых годов он своими исследованиями в центральных архивах существенно продвинул вперёд изучение массовых репрессий и, особенно, «кулацкой операции», часто рассматривая с критической точки зрения историографические разногласия на Западе между сторонниками тоталитаризма и ревизионистами (12). Ему принадлежат первые наброски о генезисе и течении операции, обзор категорий жертв и критериев отбора, количественные данные об одобренных политбюро с августа 1937 года дополнительных контингентов и первый регионально-исторический экскурс о кулацкой операции в Туркменистане (13). «Массовые репрессии 1937-38 гг. были, безусловно, централизованной акцией, планирование и руководство которой осуществлялось из Москвы» (14). По Хлевнюку, новые архивные материалы также явно свидетельствуют, что «Сталин был общим распорядителем террора» (15). Хлевнюк, правда, не отрицает, что при проведении операции допускались

Большой террор с точки зрения приказа № 00447

209

«перегибы» локальных руководителей — он сам рассказывает об одном из таких случаев в своей статье о Туркменистане — однако считает, что подобные эксцессы были просчитаны и терпелись центром в качестве неизбежного побочного вреда. «В общем, местные руководители следовали указаниям Москвы. Они превысили лишь количественные, не качественные критерии предписанных операций» (16). Какие цели преследовали центр и, в первую очередь, Сталин, осуществляя Большой Террор? В то время как кампания против членов советской номенклатуры стремилась к «кадровой революции», массовые операции («кулацкая операция» и операция против «национальных контрреволюционных контингентов») были нацелены на то, чтобы «произвести чистку в тех социальных и национальных группах населения, которые рассматривались властью как основа для формирования "пятой колонны" в случае возможной войны. Отсюда следует, что внешнеполитические расчеты и опасения сталинского руководства были главным фактором "большого террора"» (17). При этом Хлевнюк прибегает к объяснению, которому уделялось мало внимания в современной дискуссии о сталинизме. В 70-е гг. Молотов, которого цитирует Хлевнюк, говорил о терроре как об ответе на растущую внешнюю угрозу со стороны Германии и Японии (18), а также со стороны формирующейся в Советском Союзе «пятой колонны». «1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны» (19). Хлевнюк придаёт большое значение установлению того, что Сталин сделал два вывода из испанской гражданской войны, которую он интенсивно изучал по сообщениям советских представителей в Испании (20): 1. Война в Европе не за горами; 2. Слабая центральная власть, внутренний раскол, измена, шпионаж и саботаж обусловили многие поражения республиканцев. Из этого он извлёк урок, что Советский Союз может выжить лишь при условии, если избежит подобных ошибок.

Американский историк Дж. Арч Гетти, с середины восьмидесятых годов один из самых ярких представителей т. н. ревизионистов, ставит в центр анализа своих публикаций о терроре тридцатых годов

14 3ак. 3876

210

Раздел V

конфликт между стремящимся к централизации партийным руководством и центробежными силами в партийном аппарате периферии (21). Слабым местом этой распространенной ещё в 90-е гг. интерпретации являлось то, что конфликт центра и периферии и массовые операции не взаимосвязаны, «ещё никто не объяснил, в чём связь между "конфликтом" и массовыми арестами НКВД» (22). Этот недостаток Гетти пытается исправить в своей опубликованной в 2002 году статье (23), на сегодняшний день — самом объёмном исследовании «кулацкой операции» в западной историографии. Темой статьи является проблема «массовой операции» и двойственного отношения режима к этой насильственной стратегии, она даёт неожиданное объяснение генезиса операции, затрагивает ряд интересных вопросов в планировании акции в июле 1937 года и даёт оценку её проведению и результатам. Если рассматривать в целом, работа Гетти является фронтальным наступлением на результаты исследований русских историков последнего десятилетия.

Основным у Гетти является тезис о том, что приказ необходимо рассматривать как своего рода соглашение между скорее колеблющимся Сталиным, опасавшимся побочного ущерба от операции, и настаивающими на её проведении местными руководителями: «По всей видимости, по этому поводу между Сталиным и партийными руководителями на местах велись скрытые (а иногда и явные) диалоги и переговоры, инициатива возобновления [репрессивной] кампании могла исходить необязательно от Сталина». Чтобы преодолеть сопротивление в провинциях против запланированных на декабрь 1937 года Выборов в Верховный совет по новой выборной системе (несколько кандидатов в одном выборном округе, тайные выборы), Сталин, по его мнению, приказом предоставил местным руководителям возможность изоляции и уничтожения всех рассмат-риваемыех ими как опасные групп населения (бывшие кулаки, священнослужители, верующие, эсеры и меньшевики, «бывшие» люди). Поскольку к 1936-1937 гт. они сформировались вновь, избежали контроля местных руководителей и, тем самым, представляли собой угрозу также и для исхода выборов (24). Гетти, чтобы подкрепить свой тезис, ссылается также на хронологию. В тот же самый день (2 июля 1937 года), когда «Правда» опубликовала новый Закон о выборах, Сталин дал старт кулацкой операции (25). В качестве следующего аргумента для «роли местных руководителей в развязыва

Большой террор с точки зрения приказа № 00447

211

нии кулацкой операции» Гетти называет учреждение 28 июня 1937 года в политбюро по инициативе Миронова/Эйхе (26) тройки Западно-Сибирского края. Даже за последовавшими во второй половине июля изменениями (расширение категорий репрессий, ужесточение меры наказания) предусмотренных в решении политбюро от 2 июля мероприятий Гетти предполагает местных представителей (или Ежова. Почему не вместе?) (27). Напротив, Сталину, по его мнению, удалось провести в приказе №00447 снижение цифр репрессий и «своё право утверждать масштаб операции для каждой области» (28). В качестве дополнительного мотива для репрессивного усердия местных руководителей Гетти рассматривает их расчёты, что кампания против бывших кулаков и уголовников отвлечёт внимание от их бесхозяйственности, и их минует участь преследуемых (29). После того как Гетти, по его мнению, опровергнул таким образом тезис о централизированном планировании операции, он пытается доказать, что центр не управлял проведением операции, но она вышла из-под его контроля, превратилась в хаос. Не были достигнуты и преследуемые цели: «С точки зрения Политбюро, это был явно безадресный, слепой террор. Подобно свихнувшемуся убийце, который начинает палить во все стороны без разбора, сталинский центр даже не задумывался над тем, в кого стреляет. Он открывал огонь, не различая целей и предоставляя местным властям право убивать того, кого они сочтут нужным. Массовые расстрелы, таким образом, не имели ничего общего с целенаправленными, продуманными и управляемыми акциями; скорее они напоминали слепую стрельбу по толпе» (30).

Основные тезисы Гетти частично являются умозрительными рассуждениями на слабом эмпирическом фундаменте. Используемые источники часто недостаточно оправдывают его далеко идущие выводы. Это становится особенно отчётливым при его рассуждениях об осуществлении операции: Гетти работает здесь с большим количеством партийных документов (31) — либо документов центра НКВД, каких-либо новых исследований в местных архивах им не проводилось. Важнейшие из опубликованных на сегодняшний день документальных источников об исполнении Большого Террора, а именно об истории жертв, Книги памяти, не рассматриваются (32). Гетти практически не привлекает также и новую литературу из краёв и областей бывшего СССР, которая содержит огромное количество

14*

212

Раздел V

информации, в том числе, и об исполнении приказа №00447 (33). Он механически переносит свои обширные знания о ходе других сталинистских кампаний на проведение операции №00447. Для обоснованных выводов необходимы интенсивные местные исследования, которые, по всей вероятности, выявили бы также и существенные региональные различия.

Появившаяся в это же время в России статья Ю. Н. Жукова (34) обнаруживает, впрочем, поразительное согласие с концепцией Гетти. В некоторых пунктах Жуков, который также, хотя и несколько сбивчиво, исходит из тесной связи новой выборной системы и террора, радикализирует аргументацию Гетти: так, например, он говорит о вышедшей за всякие рамки «шпиономании», грозившей весной 1937 г. перерасти в массовый психоз, «с непредсказуемыми, катастрофическими для всех, в том числе и для высшего руководства, для Сталина, последствиями. Для того, чтобы не утратить власть, Сталин пытался сохранить контроль над развитием событий, пока это ещё было возможно. На июньском Пленуме ЦК 1937 года был навязан новый закон о выборах. Западносибирский партийный руководитель Эйхе, по словам Жукова, уже на заседании ЦК доложил о раскрытии гигантского заговора в Запсибкрае, лишь верхушка которого арестована. Если бы в этой ситуации, когда большинство многочисленных членов заговора ещё на свободе, состоялись выборы по новой выборной системе, это означало бы победу на выборах «антисоветчиков» (35). Шантажируя таким образом партийное руководство, Эйхе вынудил политбюро к созданию тройки в своём крае. Этому примеру последовали и другие местные руководители, так что решение политбюро от 2 июля 1937 года, открывшее дорогу операции 00447, было навязано партийному руководству местными руководителями.

Необходимо ещё отметить, что аргументация Гетти и Жукова, выводящих тесную причинно-следственную зависимость между обеспечением необходимых результатов выборов в Верховный Совет и операцией 00447, имеет существенные недостатки, поскольку предусмотренная схема выборов (несколько кандидатов на избирательный округ), против которой предположительно протестовали местные руководители, в октябре 1937 года была негласно изменена.

Большой террор с точки зрения приказа № 00447

213

Всё осталось так, как и было, в том числе и результаты выборов от 12 декабря 1937 года, не принесшие никакого потрясения. Несмотря на это, операция 00447 продолжалась до ноября 1938 года.

Американский историк Шейла Фицпатрик доказывает, что, начиная с 1917 года, континуитеты большевистской политики изоляции по отношению к кулакам, священникам, дворянам, бывшим чиновникам в царской России, белогвардейцам, представителям бывших политических партий, а также и, с некоторыми ограничениями, к уголовным преступникам на практике вели сначала к лишению их гарантированных советским гражданам прав (образование, жильё, избирательное право, правовая защита, рационированная система распределения), затем, в начале 30-х гг., к лишению их экономической базы, депортации и арестам и, наконец, — здесь мы последовательно доводим её аргументацию до логического конца — к их физическому уничтожению во время Большого Террора (36).

Для американских историков Давида Ширера и Паула Хагенло приказ явился сталинистской реакцией на огромное количество социальных проблем вследствие принудительной коллективизации, раскулачивания, голода и репрессивных мероприятий начала 30-х гг. Изоляция и устранение «социально опасных элементов» в городах, в основном, уголовных преступников, маргинализированных групп населения (безработных, бездомных, нищих, лиц, нарушающих паспортный режим) и кулаков, в которых государство видело угрозу социальному порядку, являлись, по их мнению, важнейшей целью (37). Прежде всего, Хагенло в своей инновационной статье концентрирует своё внимание на этом, до сего времени почти совсем неизвестном, аспекте Большого Террора, затем, однако, несколько однобоко интерпретирует массовые репрессии и вместе с ними операцию по приказу № 00447 с этой точки зрения. Их коллега Роберта Маннинг видит причину массовых репрессий в экономических трудностях на фоне внешнеполитической угрозы, на которые государство отреагировало панически (38).

Уже неоднократно цитированная новая биография Ежова Марка Янсена и Никиты Петрова, основное внимание в которой уделяется кровавым годам, когда Ежов был наркомом внутренних дел, является

214

Раздел V

во многих отношениях существенным вкладом в исследование «кулацкой операции»: авторы открыли множество неизвестных до этого источников (39), они предлагают целый ряд новых сведений о подготовке и проведении операции (напр., о встрече Ежова с местными руководителями НКВД в середине июля 1937 года, о «раннем старте» операциии в некоторых регионах в конце июля — начале августа 1937 года, об изменениях в составе троек, о репрессивном усердии руководящих чекистов на местах и т. д.). Большое значение имеют многочисленные данные из архивов НКВД о количественных размерах операции: общее количество приговорённых тройками, казнённых, одобренных политбюро либо Ежовым с (часто устного) согласия Сталина без формального решения политбюро повышений лимитов (с. 90-91, 103, 205). При этом предлагаются, по крайней мере, хоть в какой-то степени достоверные цифры, которые, разумеется, необходимо ещё проверить на основании местных данных, возможности для чего в настоящее время достаточно ограничены. В своих основных гипотезах авторы в значительной степени следуют тезисам Хлевнюка: Ежов был лояльным пособником Сталина, а руководимый им НКВД последовательно исполнял поставленные перед ним руководством партии задачи. Несмотря на то, что при этом иногда происходили эксцессы («перегибы»), «в большинстве областей размах репрессий, осуществляемых в соответствии с приказом №00447, не выходил за рамки спущенных сверху квот» (40). В поисках причин «кулацкой операции» Янсен и Петров ссылаются на мнение Хлевнюка, согласно которому Советский Союз с 1937 года готовился к войне и с помощью массовых операции стремился лишить социальной основы потенциальную «пятую колонну». В двух пунктах авторы всё же выходят за рамки этой интерпретации: 1. Они усматривают связь между операцией и запланированными по новой схеме выборами в Верховный совет. 2. «Осуществляя физическое уничтожение чуждых элементов — тех, кого невозможно было превоспи-тать в социалистическом духе, — Сталин тем самым ускорял процесс стирания классовых границ. [...] Это говорит о том, что Сталин действительно был настроен на "окончательное решение"» (41). Эти формулировки, ссылающиеся на выраженные в преамбуле приказа №00447 намерения «раз и навсегда покончить с их [антисоветских элементов] подлой подрывной работой против основ советского государства», выбраны неудачно: несмотря на то, что процентное коли

Большой террор с точки зрения приказа № 00447

215

чество казнённых в отдельных группах жертв опасно подошло к черте полного физического уничтожения этих групп (см. далее) (42), всё же понятие «окончательное решение» (в оригинале — «final Solution», перевод немецкого понятия «Endlösung») здесь неприменимо. Поскольку «Endlösung» означало, говоря языком приказа №00447, на самом деле лишь «решение» по первой категории.

Необходимо кратко упомянуть ещё одну попытку интерпретации, по основным вопросам отличающуюся от обсуждавшихся до сих пор: Петер Холквист критикует вышедшие после русской архивной революции исследования о Большом Терроре в плане того, что в них применение государственного насилия рассматривается только как репрессивное мероприятие. Однако «насилие со стороны Советского государства носило не просто репрессивный характер. Оно использовалось как инструмент создания идеализированного образа более совершенного и чистого общества» (43). Депортации, лагеря и казни, при помощи которых должны были быть изолированы и уничтожены «социально вредные элементы», по его мнению, являлись инструментами социальной трансформации, призванными расчистить обществу путь в коммунизм. Государственное вмешательство в преобразование общества не было изобретением большевиков. Его корни крылись в широком потоке европейской «Bevölkerungspolitik» (политика в области народонаселения) XIX столетия, собиравшей при помощи новой научной дисциплины статистики сведения о населении и стремившейся на основании полученных данных к преобразованию и более рациональному построению общества. И в этом контексте, при желании, к изоляции и уничтожению групп населения, отнесённых к ненадежным и вредным. В Первую мировую войну русское правительство при помощи военно-статистических данных депортировало из приграничных областей свыше миллиона «подозрительных» евреев, немцев и представителей других меньшинств, рассматривавшихся в качестве «вредных и опасных для русского народа». «Таким образом, предпосылки и инструменты для воздействия на социальный организм методами насилия возникли задолго до установления большевистского режима» (44). Холквист показывает, что проект моделирования общества при помощи искоренения «вредных элементов» с самого начала являлся отличительным аспектом советской власти. Раскулачивание и Большой Террор,

216