Раздел V
54. Установлено на основании: Поморский мемориал: Кн. памяти жертв полит, репрессий. Сост. ШперлингЮ.М. —Архангельск, 1999. Т.1: А-К.
55. Земское. Массовые репрессии: заключённые. С.З 14.
56. В международном исследовании эта периодизация, квалифицирующая период от июля-августа 1937 г. до ноября 1938 г. как время безграничного смертоносного государственного терроризма, уже получила признание. См.: Thurston. Life and Terror in Stalin's Russia. C.59; Chlewnjuk Das Politbüro. C.247; Werth N. Ein Staat gegen sein Volk: Gewalt, Unterdrückung und Terror in der Sowjetunion //Das Schwarzbuch des Kommunismus. Unterdrückung, Verbrechen und Terror. — München, 1999. C.291; Jansen, Petrov. Stalin's loyal Executioner. C.78, 206-207; Wehner M. Der große Terror in der Sowjetunion 1936-1938 — bisherige Interpretationen und neue Erkenntnisse. C. 12-13. (Рабочее совещание в Гамбурге «Stalinistischer Terror, Massenrepressalien, Gulag», 21-22 февраля 1998 г.).
51. Ушаков СЮ.у СтукаловА.А. Фронт военных прокуроров. —М., 2000. С.76. (Воспоминания заместителя Генерального прокурора Н.П. Афанасьева).
58. «Массовые репрессии оправданы быть не могут» //Источник. 1995. №1. С.117.
59. См.: Chlewnjuk. Das Politbüro. С.256.
60. См., например: Hildermeier М. Rezension: [War and Diplomacy. The Making of the Great Alliance: Documents from Stalin's Archives /Ed. by O.A. Rzheshevsky. — Amsterdam: Harwood Academic Publishers, 1996. XXIV] //Historische Zeitschrift. 1999. Bd.268, Hf 3. C.821.
61. См.: Известия ЦК КПСС. 1989. №11. С.55.
62. Бутовский полигон, 1937-1938 гг. Т.1. С.22-23; Т.2. С.20-24; Не предать забвению: Кн. памяти жертв полит, репрессий, связанных судьбами с Ярославской областью. — Ярославль, 1994. Т.2. С.77; Самосудов. Большой террор. С.51. Кроме того, см.: Чухин. Идеология и практика террора. С. 124-125.
63. Rittersporn. Stalinist Simplifications and Soviet Complications. C.160.
64. Первая попытка оценки сделана в ст.: Стромберг А.Г. Расстрелометрия: Полит, репрессии в Томской области, 1928-1953 //Тоталитаризм и тоталитарное сознание. — Томск, 1996. С.70-89. В основе статистических обобщений автора лежат данные: Боль людская: Кн. памяти томичей, репрессированных в 30-40-е и начале 50-х /Сост. Уйманов В.Н. — Томск. Т. 1 (1991) — Т.4 (1994). Здесь собрано свыше 18 тыс. кратких биографий, из которых Стромберг выбрал для анализа 1.700 чел.
65. Возникающий время от времени в западной литературе тезис (который можно было бы объяснить недостаточной базой источников), что рабочие якобы не относились к «группам риска», необходимо, по всей вероятности, пересмотреть. Защитниками такого воззрения были: Thurston R. The Stakhanovite movement: Background to the Great Terror in the factories, 1935-1938 //Stalinist Terror. New Perspectives /Ed. by Getty J.A., ManningR.T. — Cambridge, 1993. C. 142-160; Hoffmann D.L. The Great Terror on the local level: Purges in Moscow factories, 1936-1938 //Там же. C.163-167. Степанов считает, что в докладах «органов» Татарской АССР количественные данные о репрессиях среди рабочих умышленно не указывались, однако статистика арестов в колхозах, на промышленных предприятиях и на транспорте показывает, что эта цифра достаточно высока, см.: Степанов. Расстрел по лимиту. С.94. Один из украинских чекистов рассказывал, что он по требованию своего начальника должен был в своём докладе занижать количество репрессированных рабочих и колхозников (социально близкие люди), завышая при этом число кулаков, см.: Школьский В. Статистика полггичных penpeci'i 1937 p. С.110-111; здесь можно найти и другие примеры попыток решения дилеммы, вставшей перед НКВД, когда статистика показала высокое количество репрессий «социально близких». См. тж.: Лошицький. «Лаборатор1я»: Hoei документа i свщчення про масови penpecii 1937-38 роюв на Вшшччиш //3 apxißiß ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 1998. №1-2. С.183-227, здесь С.219. Некоторые данные о количестве
Большой террор с точки зрения приказа № 00447
251
рабочих, подвергшихся репрессиям: из 6.028 приговорённых в 1937 г. на территории сегодняшней Новгородской области 21,6% были рабочие, см.: Книга памяти жертв политических репрессий Новгородской области. — Новгород, 1993. Т.1. С. 12; согласно докладу руководителя НКВД Татарской республики, 12% приговорённых тройкой работали на промышленных предприятиях, см.: Степанов. Расстрел по лимиту. С.94; среди лиц, арестованных в 1937 г. (по политическим мотивам) на территории сегодняшней Томской области, доля рабочих составляла 28,2%, см.: Из истории земли Томской. Год 1937. С.31.
66. Подробнее об этом см.: Книга памяти железнодорожников — жертв политических репрессий 1937-1938 гг., захороненных на Левашовском мемориальном кладбище. —СПб., 2000. Вып.1. Книга содержит 1.557 кратких биографий железнодорожников, казнённых в период с августа по декабрь 1937 г. в Ленинградской области. Данные взяты из «Ленинградского мартиролога» (Т. 1-4). К сожалению, в книге не представлена какая-либо оценка статистики. Железные дороги, указанные уже в преамбуле к приказу №00447 в качестве одного из основных мест подрывной деятельности «антисоветских элементов», считались ахиллесовой пятой советского народного хозяйства, прежде всего из-за неизменно высокого количества аварий.
67. В августе-сентябре 1937 г. доля лиц без определённых занятий среди приговорённых к ВМН была вдвое больше, около 11%. Установлено на основании сведений, приведенных в: Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.1.
68. Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.З. С.587-589.
69. См. к этому вопросу тж.: McLoughlin В. «Vernichtung des Fremden»: Der «Große Terror» in der UdSSR im Lichte neuer Publikationen //Jahrbuch für Historische Kommunismusforschung. 2000/2001. C.50-88
70. См.: Rittersporn G. T. Zynismus, Selbsttäuschung und unmögliches Kalkül: Strafpolitik und Lagerbevölkerung in der UdSSR //Lager, Zwangsarbeit, Vertreibung und Deportationen: Dimensionen der Massenverbrechen in der Sowjetunion und in Deutschland 1933 bis 1945 /Hrsg. von Dahlmann £>., Hirschfeld G. — Essen, 1999. C.306; Земсков. Заключённые в 1930-е годы. С.65. В этот же период времени количество «политических» заключённых в лагерях выросло с 12,8% (104.826 чел.) до 34,5% (454.432 чел.). (Там же).
71. Там же. С.67. Вместе с ними 1.595 царских офицеров, 7.965 офицеров Белой армии, 5.007 представителей духовенства.
72. В вышедших на сегодняшний день шесть томах московской книги памяти (Бутовский полигон, 1937-1938 гг. — М., 1997-2002) указано также образование. В группе осуждённых тройками преобладают «неграмотные» и лица с «низшим образованием». К этим категориям приговорённых московской тройкой относилась, впрочем, и мать С. Подлубного, приговорённая к восьми годам лагерей за «сокрытие социального происхождения» как «социально-опасный элемент», см.: Tagebuch aus Moskau 1931-1939 /Hrsg. von HälbeckJ. — München, 1996. C.254. Протоколы допросов за август 1937 г. в Удмуртской АССР «многие из арестованных подписывали отпечатком пальца», см.: Сажин С. 1937-й год в Удмуртии //Удмуртия: массовые репрессии 1930-1950 годов: Исследования, документы. — М., 1993. С.21.
73. Thurston. Life and Terror in Stalin's Russia. C.62. Американский специалист по истории Германии Чарльз Мейер даже последовательно выстраивает оппозицию между «целенаправленным» террором национал-социализма и коммунистическим «стохастическим», т. е. обусловленным случаем террором. Для него это является соответственно характерными признаками каждой из систем. Maier Ch. Heisses und kaltes Gedächtnis. Zur politischen Halbwertzeit des faschistischen und kommunistischen Gedächtnisses //Transit. 2001-2002. Vol.22. C.153-165
74. Werth N Ein Staat gegen sein Volk. С .291.
252
Раздел V
75. Гос. арх. Ярослав, обл. Ф.К-369. Оп.2. Д.4298. Л.338. Свидетельство одного из руководителей УНКВД Ярославской области в 1939 г.
76. Книга памяти жертв политических репрессий: [Российская Федерация. Ульяновская область]. С.919. См. также свидетельство одного из сотрудников Барнаульского НКВД: «Людей арестовывали, не имея на них никакого компрометирующего материала от агентов либо из других источников, на основании справок спецотделов, в которых значилось «кулак», «сын кулака», «торговец», «офицер» и т. д.» {Гришаев В. Ф. Реабилитированы посмертно: К истории сталинских репрессий на Алтае. — Барнаул, 1995. С.36).
77. Доносы, по всей видимости, играли при арестах в рамках массовых операций гораздо меньшую роль, чем это предполагалось до сих пор. См.: Уйманов. Репрессии. Как это было. С.89 и Hlevnjuk. Les mecanismes de la «Grande Теггеш*». C.205-206.
78. Согласно данным переписи населения, в январе 1937 г. их число составляло 31.298 чел.
79. Степанов. Расстрел по лимиту. С.86
$0. Мета В.И., Диденко В.В. Жертвы Колымы. Документальные очерки, рассказы. — Магадан, 2000; Сопротивление в ГУЛАГе: Воспоминания. Письма. Документы /Сост. Виленский С. С. — М., 1992; «Хотелось бы всех поимённо назвать». По материалам следственных дел и лагерных отчетов ГУЛАГа. — М., 1993; IoffeN.A. Vremija nazad. — М., 1992; Joffe N. А. Rückblende. Mein Leben. Mein Schicksal. Meine Epoche. — Essen, 1997; Rogin V. Партия расстрелянных. — M., 1997. C.294-305.
81. Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.4. С.664
82. Weitz Е. Racial Politics without the Concept of Race: Reevaluation Soviet Ethnic and National Purges //Slavic Review. 2002. №61. C.24
83. Книга памяти жертв политических репрессий Кировской области. — Киров, 2000. Т.З. С.237. См. тоже, С.З 14 (Семеновых А.И.).
84. Забвению не подлежит: Кн. памяти жертв полит, репрессий Омской области. — Омск, 2000. Т.1: А-В. С.51, 55, 67, 68, 75, 84, 87, 119, 120, 134, 139, 175, 177, 182, 193, 216, 224-225, 231, 245, 253, 264, 272, 289, 293-296, 315.
85. См.: Шишкин В.И. Западно-Сибирский мятеж 1921 года: достижения и искажения российской историографии //Acta Slavica Iaponica. 2000. Vol. 17. С. 100-129.
86. См. Самосудов. Большой террор. С.64-65.
87. О «вилочном восстании», называемом также восстанием «Чёрного орла», см. Степанов. Расстрел по лимиту. С.80.
88. См.: «Вокруг меня всё ещё плетут черную паутину...»: Письма М.А. Шолохова И.В. Сталину (1937-1950) //Источник. 1993. №5-6. С.6.
89. См. Уйманов. Репрессии. Как это было. С.З 14-320.
90. Так, например, П.И. Сторожев (1888-1937), один из военных вождей восстания, подавленного в 1921 году, 28 марта 1931 года, был приговорён тройкой при ОГПУ по ЦЧО к 5 годам заключения в концлагере и в августе 1937 года тройкой УНКВД по Воронежской области к смертной казни, см.: Крестьянское восстание в Тамбовской губернии 1919-1921 гг. «Антоновщина». Документы и материалы /Сост. Данилов. — Тамбов, 1994. С.283-292.
91. Во время Большого Террора тройка, как правило, выносила им приговор «высшая мера наказания».
92. Степанов. Расстрел по лимиту. С.94-95.
93. Степанов А. Ф. Проведение «кулацкой» операции в Татарии.
94. По его данным, речь идёт о более чем 60% осуждённых тройкой. 26,2% имели в прошлом судимость по статье 58, 13,2% за «саботаж при выполнении своих государственных обязанностей» (уплата налогов и т. д.) и 26,2% за другие преступления, см.: От ЧК
Большой террор с точки зрения приказа № 00447
253
до ФСБ. 1918-1998. Документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края /Сост. Смирнов В. А, Борисов А. В, Цветкова М.В. — Тверь, 1998. С. 153-154.
95. Степанов. Проведение «кулацкой» операции в Татарии.
96. См., кроме того: Поморский мемориал: Кн. памяти жертв полит. Репрессий. Т.1. — Архангельск, 1999. С.39, 378, 417, 418, 489, 493, 499, 509, 515, 526, 568; Книга памяти жертв политических репрессий Кировской области. Т.З. С.21, 25, 34,47,114, 147, 317, 320, 321. См. также: Белая книга: О жертвах политических репрессий: Самарская область. — Самара, 1993-2000. Т. 1-14; Книга памяти жертв политических репрессий Ставропольского края. — Ставрополь, 1996-2001. Т. 1-11.
97. См. Советское руководство. Переписка 1928-1941 гг. Сост. Квашонкин A.B., Кошелева Л.П., Роговая Л.А. Хлевнюк O.B. — М, 1999. С.398^100; Боль людская. — Томск, 1999. Т.5. С.150-152, 176-178.
98. Степанов. Проведение «кулацкой» операции в Татарии.
99. См. также: OchotinN., Roginski А. Geschichte der «Deutschen Operation» des NKWD 1937-1938 //Jahrbuch für Historische Kommunismusforschung. 2000/2001. C.l 12.
100. Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП (б). Повестки дня заседаний: Каталог. —М., 2001. Т.2: 1930-1939. По периоду Большого Террора см., в первую очередь, среди пунктов повестки дня «Вопрос НКВД» и «Об антисоветских элементах» (С.874-1007).
101. Для области Иваново см.: Шрейдер. НКВД изнутри. С.76; руководящему работнику НКВД И. А. Мальцеву, являвшемуся начальником УНКВД Новосибирска (11 июня 1938-28 января 1939 гг.), во время процесса было поставлено в вину, что он «самовольно принимал решения по делам, входившим в сферу компетенции судебной тройки». См. Боль людская. Т.5. С. 164; уже упоминавшийся чекист П. А. Егоров связывает «единовластие» Мальцева в тройке Новосибирской области с арестом местного партийного руководства и государственного прокурора Баркова, см.: Боль людская. Т.З. С.66. Народный комиссар внутренних дел Туркменистана С.Ф. Монаков в последние месяцы операции также стал единоличным хозяином в тройке, см.: Hlevnjuk. Les mecanismes de la «Grande Terreur». C.203. По сообщению одного из чекистов о тройке на Дальстрое, формально подчинявшейся тройке УНКВД по ДВК: «Заседания Тройки в полном составе были редкостью. Обычно дела рассматривали Сперанский [начальник УНКВД по Дальстрою] — Метелев (прокурор); Сперанский — Копопович [его заместитель].» См.: Мета В.К, Диденко В.В. Жертвы Колымы. Документальные очерки, рассказы. — Магадан, 2000. С.240.
102. См.: Репрессии 30-х годов в Дагестане. С.39-40. По Ярославской области см.: Кудрявцев СВ. Партийные организации и органы НКВД в период массовых политических репрессий 1930-х годов (на материалах областей Верхнего Поволжья): Дис. ... канд. ист. наук. — Ярославль, 2000. С. 194, 227-228.
103. По Западно-Сибирскому краю см.: Тепляков А.Г. Персонал и повседневность Новосибирского УНКВД в 1936-1946 гг. //Минувшее. — М.-СПб., 1997. Вып.21. С.247; по Татарской АССР: Степанов. Проведение «кулацкой» операции в Татарии.
104. Степанов. Расстрел по лимиту. С.80.
105. Степанов сообщает, что из Казани в ходе операции (с августа 1937 г. по 6 января 1938 г.) в Москву было послано 22 такие «оперативные сводки». В них указывалось текущее количество арестов и приговоров по трём основным категориям (бывшие кулаки, уголовные преступники, «контрреволюционные элементы»), а также мера наказания (ВМН либо заключение в лагерь), см. Степанов. Проведение «кулацкой» операции в Татарии. Некоторые из этих рапортов опубликованы, см. Степанов. Расстрел по лимиту. С.51-79.
106. Охотин Я, Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937— 1938 гг. //Наказанный народ. Репрессии против российских немцев. Сост. Щербатова И.Л.—М., 1999. С.59.
254
Раздел V
107. Вылцан, Данилов. Применение ВМН «нами гарантируется». С.69.
108. В Куйбышевской области уже упомянутый начальник НКВД в инструкции от 4 августа 1937 г. запретил допускать к выполнению приговоров о высшей мере наказания красноармейцев и рядовой милицейский состав, см. Книга памяти жертв политических репрессий: [Ульяновская область]. С.797.
109. См. Шрейдер. НКВД изнутри. С.80 и далее; Тепляков А.Г. Персонал и повседневность Новосибирского УНКВД. С.243. Начальник Тобольского НКВД 4 апреля 1938 г. в пространном заявлении запретил «приглашать для исполнения приговоров товарищей из партактива и осведомлять об этой работе людей, не входящих в число сотрудников НКВД». См.: Книга расстрелянных: Мартиролог погибших от руки НКВД в годы большого террора (Тюменская область). — Тюмень, 1999. Т.2. С.436.
110. См. Чухин. Идеология и практика террора. С. 124; автор даже полагает, что четыре заседания тройки, состоявшиеся после 15 апреля 1938 г., не были санкционированы (??) центром (Там же. С.77); по Белорусской ССР, см.: Getty, Rittersporn, Zemskov. Victims of the Soviet Penal System in the Pre-war Years. C.1037; по поводу Крымской АССР см.: Jansen, Petrov. Stalin's loyal Executioner. С. 165.
111. Hlevnjuk. Les mecanismes de la «Grande Теггеш». C.204. На тезис Хлевнюка, реанимировавший старые разногласия, возразил Риттершпорн, утверждая, что он основан на одностороннем выборе источников, поскольку включает в себя исключительно «документы высших партийных и государственных органов», и упускает из виду то обстоятельство, что инициировать акцию не значит её контролировать, см.: Rittersporn G. Т. New Horizons: Conceptualizing the Soviet 1930s //Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2001. Vol.2, №2. C.309.
112. Даже в том случае, если верно предположение Хлевнюка, что местные начальники НКВД на завершающей фазе операции в 1938 г. вообще не докладывали о своих «инициативах» московскому руководству. См.: Hlevnjuk. Les mecanismes de la «Grande Terreur». С. 197-208.
ИЗ. Огромное влияние на местах могли оказать критические статьи в московской прессе. См. «Гнилая позиция Дагестанского обкома» //Правда. 1937. 25 сент. В статье обвиняется в бездействии по отношению к «буржуазным националистам» первый секретарь Дагестанского обкома Н. Самурский. Днём позже подвергшийся критике Самурский ходатайствовал в ЦК ВКП (б) т. Сталину о повышении лимита репрессий для Дагестана на 100% по первой категории и на 33% по второй. Политбюро в тот же день дало своё согласие, см.: Репрессии 30-х годов в Дагестане. С.275-278.
114. См. подробности в таблице. Политбюро широким жестом часто округляло запросы об увеличении лимитов в большую сторону на несколько сотен человек.
115. Hlevnjuk. Les mecanismes de la «Grande Terrem». C.204.
116. «Хотелось бы всех поименно назвать...»: По материалам следственных дел и лагерных отчетов ГУЛАГа /Сост. Осипова И.— М., 1993. С. 13. До сих пор ещё не опубликованная директива №56 от 8 января 1938 г. требовала проведения репрессий против бывших кулаков и других «антисоветских элементов» в железнодорожном секторе. РГАНИ. Ф. Оп. (Комиссия Шверника), Д.4. Л. 13-14.
117. Между серединой января и мартом 1938 г. было арестовано и осуждено тройками большое количество лиц, занятых на железной дороге, см.: Бутовский полигон, 1937-1938 гг. Вып.5. С.60, 63-70, 73, 75-78, 80, 81, 84, 90-94, 101, 107, 109, 111, 112, 114-116, 118, 120, 122, 123, 126, 134, 136, 145, 147, 148, 150 и т. д.
118. В январе 1938 г. учреждения НКВД республик, краёв и областей предоставили свои рапорты о проведении массовых операций в 1937 г., через несколько месяцев последовали сообщения о завершении кампании. Наряду с уже упомянутыми докладами из
Большой террор с точки зрения приказа № 00447
255
Ярославля, Калинина, Татарской АССР и Карелии выдержки из таких рапортов по Винницкой и Полтавской областям Украинской ССР приводит О. Лошицкий (3 apxißiß ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 1998. №1-2. С. 194-198; 2000. №2-4. С. 175-177).
119. См., например, письма писателя и члена Вешенского райкома партии (Ростовская область) М. А. Шолохова И.В. Сталину: Источник. 1993. №4. С.4-19; №5-6. С.4-17.
120. Ушаков, Стукалов. Фронт военных прокуроров. С.73.
121. Jansen, Petrov. Stalin's loyal Executioner. C.131. См. так же, С.85, 89, 132, 201.
122. Там же. С.93.
123. Хлевнюк доказывает, что со середины тридцатых годов влияние НКВД по сравнению с партией росло и, наконец, в 1937-1938 гг. власть НКВД превысила власть партии, разумеется, за исключением Сталина. НКВД, по мнению Хлевнюка, обладал в регионах даже решающим голосом при выборе партийных руководителей. См. Khlev-niuk О. Party and NKVD. Power Relationship in the Years of the Great Terror IIMcLoughlin В., McDermott K. (eds). Stalin's. Terror. High Politics and Mass Repression in the Soviet Union. — N. Y., 2003. C.21-33, особенно 21, 23.
124. 20 сентября 1938 года политбюро приняло решение, согласно которому все руководящие сотрудники Народного комиссариата внутренних дел должны были утверждаться Отделом руководящих партийных органов ЦК (ОРПО): «По наркомвнуделу — наркомы, заместители наркомов и начальники отд. в НКВД союзных и автономных республик, начальники краевых, областных и окружных органов НКВД, их заместители и начальники отд. в этих органах, начальники городских и районных отделений НКВД». См.: Решение политбюро ЦК ВКП(б) №П 64/57, 20 сент. 1938 г. //РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.12. Л.1.
125. См.: РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д. 14. Л.2.
126. Предписывалась проверка всех решений о приёме и снятии сотрудников НКВД, посылавшихся на утверждение в ОРПО. См.: РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.14. Л.2.
127. См.: РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.16. Л.1; Д.17. Л.1-2.
128. См.: РГАНИ. Ф.89. Оп.73. Д.17. Л.1-2.
129. Хлевнюк приводит несколько примеров, что НКВД теперь вновь теряет влиятельные посты в партии. Khlevniuk. Party and NKVD. C.30-31.
130. Там жеС.29.
131. Анисков В. Г., Рутковский М. А. История Ярославского края (1928-1998). — Ярославль, 2000. С.65. Другой яркий пример (Свердловская область) см.: КолдушкоА. Репрессии 1937 года против партийных работников, входящих в номенклатуру ЦК ВКП (б) Свердловского обкома ВКП(б). — Пермь, 2003, см. www. pstu.ru —* структура —* гуманитарный факультет —* кафедра истории —* Центр элитологических исследований —* Материалы к конференции.
132. У Хлевнюка имено эта позиция: См. Party and NKVD. С.29-30.
133. Взаимодействие между репрессиямим против партийной элиты и массовыми операциями, в особенности на уровне регионов, ещё не исследовано.
134. См. документ №20.
135. См. таблицу №№10 (0,52%), 26 (1,5%), 27 (0,50%), 28 (0,89%), 30 (1,34%), 41 (1,0%), 45 (0,33%), Казахстан (0,43%). По решению политбюро от 30 января 1930 г. в Северном крае было выселено 70 тыс. кулацких семей, в Сибирь — 50 тыс. кулацких семей, на Урал 20-25 тыс. и в Казахстан 20-25 тыс. См. Постановление политбюро ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», 30 янв. 1930 г. //Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т.2. С. 127. См. также дифференцированные данные: Там же. С.409-430. Из доклада опергруппы ОГПУ об итогах работы по выселению кулаков второй категории, 6 мая
256
Раздел V
1930 г. Земсков даёт следующие данные о количестве зарегистрированных в 1933 г. в спецпосёлках спецпереселенцев: Урал — 365.539, Западная Сибирь — 227.684, Восточная Сибирь — 91.789, Северный край — 112.266, Северный и Южный Казахстан — 102.487 и 37.896, Северный Кавказ — 50.618, Дальний Восток — 40.563, Ленинградская область — 32.401, Средняя Азия — 29.559, Башкирия — 19.319, см.: Земсков В.К Судьба кулацкой ссылки (1930-1954 гг.) /Ютеч. история. 1994. №1. С.119-120.
136. Viola L. The Other Archipelago: Kulak deportations to the North in 1930 //Slavic Review. 2001. Vol.60, №4. C.753.
137. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т.2. С.424.
138. Там же. С.309-310, 400-407.
139. Дальневосточный край граничит с Китаем, Монголией и Маньчжоу-Го/Япо-нией; Казахстан — с Китаем; Западно-Сибирский край, Восточно-Сибирская область и Бурято-Монгольская АССР — с Монголией и Китаем. При этом мы имеем в виду не только выселение представителей национальных диаспор из пограничных областей вглубь страны, например, корейцев из Дальневосточного края в 1937 г., но также и операции в рамках приказа №00447, например, акции уничтожения в лагерях Дальневосточного края в 1938 г.
140. См. по вопросу распространения лагерей: Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960. — М., 1998.
141. Табл. №№2 (0,41%), 3 (0,26%), 4 (0,24%), И (0,52%), 17 (0,41%), 19 (0,87%), 21 (0,2%), 25 (0,34%), 32 (0,26%), 35 (0,32%), 38 (0,16%), 48 (0,16%), «Украинская ССР» (0,40%). Это относится также и к случаю, если наши частично неполные цифры будут исправлены в бо/льшую сторону. Это можно пояснить на примере Ярославской области и Татарской АССР, по которым мы имеем почти полные данные. Для сравнения были выбраны лишь те края и области, которые более или менее были схожи скорее географическими условиями, а не в связи с их упоминанием в решении политбюро от 30 января 1930 г. о «сплошной» коллективизации. Разумеется, края и области, по которым у нас слишком мало данных, выпущены.
142. Табл.№№1 (0,24%), 12 (0,95%), 2 (0,41%), 6 (0,24%), 7 (0,53%), 11 (0,52%), 20 (0,29%). По №№23 и 24, к сожалению, нет данных. К хлопководческим областям Азербайджана это не относится, только к горным районам.
143. При попытке административного устранения преступности одновременно улицы очищались от бездомных, беспризорных детей и других «социально вредных элементов». См.: Ленинградский мартиролог, 1937-1938. Т.1.
144. См.: Поляков Ю.А., Жиромская В.Б., Киселев И.К Полвека молчания. Всесоюз. перепись населения 1937 г. //Социологическое иследование. 1990. №6. С.11-12.
145. Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП (б) 1937 г. //Вопр. истории. 1995. №8. С.22.
146. Г.Ф. Горбач — начальник УНКВД по Омской области (23 июля 1937 г. — 19 августа 1937 г.), Западно-Сибирскому краю (19 августа — 1 октября 1937 г.), Новосибирской области (1 октября 1937 г. — 13 июня 1938 г.), Дальневосточному/Хабаровскому краю (16 июня 1938 г. — 28 ноября 1938 г.). Данные таблицы показывают, что при его руководстве произошло экстремальное повышение лимитов по Омской области с 1 тыс. чел. до 9 тыс. чел., а также экстремальное превышение утверждённых лимитов по Западно-Сибирскому краю с 17 тыс. чел. до 25.413 чел. В Дальневосточном крае вскоре после его назначения политбюро утвердило повышение лимита по 1-й категории на 15 тыс. чел. и по 2-й категории на 5 тыс. чел.
147. До 1937 года здесь, а также в Московской области, находились большинство из действующих церквей и монастырей.
Большой террор с точки зрения приказа № 00447
257
148. По Ярославской области нет полных данных о цифрах репрессий по приказу №00447.
149. Источник: Копия доклада [№1 Ершова A.M.] Наркому [Ежову Н.И. и Фринов-скому] о выполнении приказов 00485, 00447, 00439, 00593, 00486, 941-386 (1937 год) [от 14.01.1938 г.] //Архив ФСБ по Ярославской области. Ф.22. Оп.4. Д.З. Л.1-18.
150. Сюда не вошли 213 человек, совершивших побег из лагеря, которых Ершов включил в свой январский доклад, поскольку не ясно, на основании чего они находились в лагере.
151. Как, например, участники уже упоминавшегося «зелёного движения», приговорённые тройкой к смерти 17 августа 1937 г. как члены «контрреволюционной повстанческой группы», см.: Архив ФСБ по Ярославской области; Не предать забвению: Кн. памяти репрессированных в 30-40-е и начале 50-х годов, связанных судьбами с Ярославской областью/Сост. Голиков В.П, Виноградов В. А. —Ярославль, 1993. Т.1. С. 172, 173, 314.
152. Ершов в своей справке отмечает, что в дальнейшем эта пока ещё слабо охваченная группа, также как и исключенные из партии и националистические силы, должны стать целевыми группами репрессий.
153. См. ХаустовВ. Репрессии против советских немцев до начала массовой операции 1937 г. //Наказанный народ. С.75-83.
154. Здесь, правда, нет данных о распространении церквей и мечетей и о количестве зарегистрированных религиозных объединений.
155. Сводка об арестованных и осуждённых судебной тройкой при УНКВД по ЗСК и приведённых в исполнение приговорах. По состоянию на 5 октября 1937 г. //Партийный архив Новосибирской области (ПАНО). Ф.4. Оп.34. Д.26. Л.10. (См. документ №14).
156. Сводка об осуждённых судебной тройкой при УНКВД по Забсибкраю по Эсе-рово-Ровскому заговору. По состоянию на 4 октября 1937 г. //Жертвы политических репрессий в Алтайском крае. Барнаул, 2000. Т. III. 4.1. С.570
157. Справка Мальцева, зам. нач. УНКВД по ЗСК Майор госбезопасности от 5 октября 1937 //ПАНО. Ф.4. Оп.34. Д.26. Л.7. (См. документ №13).
158. 1.529 были лицами без определённых занятий, 1.184 колхозников и рабочих совхозов 2.000 прочих. Сводка об осуждённых судебной тройкой при УНКВД по Забсибкраю по Эсерово-Ровскому заговору. //Жертвы политических репрессий в Алтайском крае. Т. III. 4.1. С.570.
159. Кроме того, политические дела в 1937-1938 гг. рассматривались внесудебным органом Особым совещанием (ОСО) при НКВД СССР, а также спецколлегиями областных и краевых судов и военными трибуналами. ОСО, существовавшее в 1934-1953 гг., в первое время могло приговаривать к 5 годам лишения свободы, с 1937 г. — к 8 и к 10 годам и с 17 ноября 1941 г. также к ВМН. См.: Реабилитация: Как это было. Т.1. С.52-53. Данные о количестве осуждённых на каждый год. С.72-74 (1936: 18.969, 1937: 17.911, 1938: 45.768). В 1937-38 гг. ОСО также выносило смертные приговоры. В книгах памяти есть многочисленные указания на это, см., напр.: Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области: Мартиролог 1937-1938 /Гл. ред. Кравцова Е.И. — Тверь, 1999-2001. Т.1. С.38,40,43, 55, 71, 84-87 и дальше.
160. Охотин, Рогинский говорят об «иерархии институтов»: Ochotin, Roginski. Geschichte der «Deutschen Operation» des NKWD 1937-1938. C.l 13.
161. Немцы, поляки, харбинцы, латыши, греки, китайцы, иранцы, афганцы, финны, румыны, эстонцы, болгары, македонцы. Против первых 8-ми были направлены отдельные приказы, подробности в нашей коллективной библиографии; Martin Т. Terror gegen Nationen in der Sowjetunion //Osteuropa. 2000. Vol.50, №6. C.606-616; Он же. The Origins of Soviet Ethnic Cleansing //The Journal of Modern History. 1998. Vol. 70, № 4. C.813-861; Он же.
17 3ак. 3876
258
Раздел V
The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. — Ithaca, 2001.
162. Это были капиталистические страны происхождения названных в сноске 157 меньшинств. Среди них, однако, например, также и австрийцы, см.: МаклоклинБ. Бутово: Австрийские жертвы сталинского террора //Бутовский полигон, 1937-1938 гг. Вып.5. С.5-11. Из названных 47 австрийцев 45 были приговорены двойкой и двое, являвшиеся, вероятно, советскими гражданами, — тройкой (Там же. СИ). Иностранцами занималось также и ОСО.
163. В литературе этому «двоечному контингенту» часто не уделяется достаточно внимания, поскольку он не упоминается в опубликованных на сегодняшний день распоряжениях центра. (Исключение представляют: Петров, Рогинский. «Польская операция» НКВД 1937-1938 гг. С.37, и Ochotin, Roginski. Geschichte der «Deutschen Operation» des NKWD 1937-1938. C.120-121.
164. См.: «Решения Особых Троек приводить в исполнение немедленно» //Источник. 1999. №5. С.81-84. Этой судебной инстанцией во время БольшогоТеррора (июль 1937-12 ноября 1938 гг.) к смерти были приговорены 36 190 человек. См. так же: Сувениров О.Ф. Военная коллегия Верховного суда СССР (1937-1939 гг.) //Вопр. истории. 1995. №4. С. 137-146.
165. Охотин К //30 октября. 2002. №21. С.5.
166. От ЧК до ФСБ. С.153.
167. Там же. С. 153,168-170.
168. Политические репрессии в Казахстане в 1937-1938 гг. С. 158.
169. В литературе часто упоминается циркуляр Вышинского от 27 декабря 1937 г., согласно которому прокуратура должна была передать дела, доказательный материал по которым не мог быть представлен суду (из соображений безопасности, из-за лжесвидетельств и доносов), тройкам, см.: Solomon СИ. Soviet Criminal Justice under Stalin. — Cambridge, 1996. C.238. Несмотря на то, что не вполне точно известно, действительно ли в инструкции, до сих пор ещё не опубликованной, названа тройка (МасловВ., Чистяков К Сталинские репрессии и советская юстиция //Коммунист. 1990. №10. С. 107), версия Соломона представляется достаточно близкой реальности.
170. Бирюков. Реализация приказа №00447 на Колыме. С.6; ГоловковаЛ.А. Особенности прочтения следственных дел в свете канонизации новомучеников и исповедников российских //Историческое краеведение и архивы. — Вологда, 2001. Вып.7: Региональные аспекты исторического пути православия: архивы, источники, методология исследований. С.74.
171. Мы просмотрели около 20 дел приговорённых тройкой. Ни один из обвиняемых не признал свою вину, ни один из них, похоже, не подвергался пыткам; все они были осуждены к ВМН на основании показаний свидетелей (как правило, не более четырёх). Не поэтому ли в рамках операции №00447 пытки применялись менее интенсивно? Кудрявцев считает это возможным, см. Кудрявцев. Партийные организации и органы НКВД. С. 184-185. Для того чтобы утверждать это точно, необходимы дальнейшие исследования.
172. Khlevniuk О. Stalinism and the Stalin Period after the «Archival Revolution» //Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2001. Vol.2, №2. C.324.
173. Shearer D.R. Social Disorder, Mass Repression and the NKVD during the 1930s IIMcLoughlin В., McDermott K. (Eds.) Stalin's Terror. High Politics and Mass Repression in the Soviet Union. — N. Y., 2003. C.85-117. См также Werth N. Repenser la «Grande Terreur». L'U.R.S.S. des annees trente //Le Debat. 2002. Novembre-decembre. №122. C.l 18-139.
174. См., напр., подписанную Ежовым и Фриновским директиву №56 от 8 января 1938г., где речь идёт о вредительстве «кулацко-белогвардейского элемента» в секторе
Большой террор с точки зрения приказа № 00447
259
железнодорожного транспорта (производит крушения и аварии поездов, ухудшает ремонт подвижного состава). Исполнителям кулацкой операции поэтому предписывалось: «Остающийся срок работы троек в первую очередь рассматривать дела по жел. дор. транспорту». РГАНИ. Ф. Оп. (Комиссия Шверника). Д.4. Л. 13-14; в докладах начальников УНКВД о выполнении приказа №00447 исходящая от маргинализированных групп населения военная опасность не рассматривается в качестве вопроса первостепенной важности, см., напр., упомянутую докладную записку начальника УНКВД по Курской области в Ист. архиве 2002. №6. С.211-215.
175. См., по этому вопросу речь Сталина от 3 марта 1937 г. на пленуме ЦК //Вопросы истории 1995. №3. С.5-6.
176. Shearer. Social Disorder, Mass Repression and the NKVD during the 1930s. C.107.
177. См.: Stalinism. New Directions /Ed. by Fitzpatrick Sh. — London, 1999. C.257-259.
178. См. к этому вопросу: Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia. Terror, Propaganda and Dissent, 1934-1941. — Cambridge, 1997. C.102-123; PatroneK. Life has become more Joyous, Comrades. Celebration in the time of Stalin. — Bloomington, 2000. C. 175-202.
179. Наибольшее внимание таким внутриполитическим связям в качестве причины проведения массовых операций наряду с Гетти уделял Риттерспорн. См.: Риттерспорн. «Вредные элементы», «опасные меньшинства» и большевистские тревоги. Автор подчёркивает, «что неподчинение масс заняло существенное место среди мотивов акции». С. 108.
180. АбдинКС. Политические репрессии в Хакасии //Политические репрессии в Хакасии и других регионах Сибири (1920-1950-е годы): Материалы Межрегион, науч.-практ. конференции, проходившей 20 дек. 2000 в Абакане. — Абакан, 2001. С. 15.
181. Символичными для этого процесса стали запрет изданной в 1934 г. книги о строительстве Беломоро-Балтийского канала имени Сталина и закрытие в 1937 г. в Гулаге газеты «Перековка» (Белбалтлаг). См.: Baron. Production and Terror. С. 165.
182. Aiexopouios G. Stalin's Outcasts. Alien, Citizens, and the Soviet State, 1926-1936. — Ithaca, 2003. C.36
183. См. использование понятия: Bauman Z. Der Staat als Gärtner IIBaumanZ. Moderne und Ambivalenz. Das Ende der Eindeutigkeit. — Frankfurt a. M., 1995. C.43-58.
184. Здесь террор выступает также в качестве одного из политических превентивных мероприятий для укрепление власти.
17*
Раздел VI
ПРОВЕДЕНИЕ «КУЛАЦКОЙ» ОПЕРАЦИИ В ТАТАРИИ
Среди многообразной литературы, посвященной проблеме Большого террора, до последнего времени было немного работ, основанных на архивных документах. Между тем, именно архивные документы, по нашему мнению, и должны внести требуемую ясность в проблемы, дискутируемые многие годы исследователями на Западе, а теперь и в России. Для того, чтобы с полным знанием дела ответить на вопрос «Что это было?», надо предварительно ответить на вопрос «Как это было?». Ответу на последний вопрос на примере исследования ключевой для проблемы Большого террора массовой операции по приказу №00447 в одном из регионов СССР — Татарской АССР и посвящен настоящий раздел.
1. Источники
Основной корпус рассекреченных к настоящему времени источников по истории Большого террора 1937-1938 гг. в ТАССР находится в фонде открытого доступа (Ф.109) Архива Управления ФСБ по Республике Татарстан. Это дела с протоколами тройки НКВД ТАССР, сохранившиеся в двух экземплярах (Ф.109. Оп.2. Д.58, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 77 и др.). В протоколах указан его номер, дата заседания тройки, её состав во главе с председателем (наркомом). Члены тройки визировали протокол личными подписями в конце
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
261
документа. Формально дело каждого обвиняемого рассматривалось как бы персонально и в протоколах была принята валовая нумерация личных дел. Поэтому количество рассмотренных на тройке персональных дел (не путать с числом следственных дел, среди которых много групповых дел) всегда совпадает с числом обвиняемых (технические ошибки — не в счёт). В справке на обвиняемого указывался номер следственного дела, кем оно было заведено (райотделением или отделом соответствующего управления НКВД ТАССР: УГБ, УРКМ или ОМЗ), фамилия, имя и отчество, год и место рождения репрессируемого, квалификация обвинения («кулак», «вор-рецидивист» и т. д.), полный перечень прежних арестов и мер репрессий, краткая политическая биография (легенда), составленная с обвинительным уклоном («лишался избирательных прав.., раскулачен в 1930 г., подлежал высылке, но бежал...» «доброволец белой армии», «в ... году осуждён за хулиганство на 1 г. ИТР, от исполнения наказания уклонился» и т. д.), состав обвинения (в кратком или более подробном изложении), почти всегда указание на признание или непризнание обвиняемым своей вины, указание на наличие доказательств вины (агентурные материалы, показания свидетелей, справки из советских органов). В конце справки приводится фамилия докладчика (представителя опергруппы или отдела НКВД) на заседании тройки. Указана мера наказания: РАССТРЕЛ с конфискацией имущества или заключение в ИТЛ сроком на 10 или 8 лет. В последнем случае указана дата (ареста), с которой начинает исчисляться срок заключения.
Следует отметить, что форма справки на обвиняемого в протоколах тройки практически не изменилась к концу операции, что свидетельствует о неизменности основных целевых установок на весь период проведении «кулацкой» операции в стране.
Большую информацию о «кулацкой» операции содержит хранящееся в Архиве УФСБ РТ (Ф.109. Оп.1) дело «Материалы НКВД АТССР о ходе операции [против] кулаков, уголовников и проч. к-р элемента на основании приказа НКВД №00447. Операция по TP началась в ночь с 5-го на 6-ое августа 37 г. Срок окончания операции 5/1-38 г. 6 августа 1937 г.» в двух томах: Т.1 (Д.13) — 350 л.; Т.2 (Д. 14) — 123 л. Дело № 13 содержит материалы оперативного штаба НКВД ТАССР по проведению «кулацкой» операции: телефонограммы и телеграммы, рапорта и докладные записки начальников оперативных групп о ходе операции в подведомственных им оперативных
262
Раздел VI
секторах, числе арестованных, количестве подготовленных следственных дел на заседание тройки НКВД ТАССР и т. д.; рабочие документы оперштаба НКВД ТАССР о ходе операции: сводки сообщений из опергрупп о ходе операций, цифровые данные о количестве арестованных по опергруппам и в целом по ТАССР на определённый день и час, расчёты лимитов на аресты, справки, «сведения», сводные данные о количестве арестованных и осуждённых; несколько протоколов допросов арестованных по групповым делам; наконец, копии оперсводок (их выявлено 22), докладных записок о ходе операции, направленных в НКВД-ЦЕНТР на имя Ежова или Фри-новского. Часть указанных документов воспроизведена в моей книге: Расстрел по лимиту: Из истории политических репрессий в ТАССР в годы «ежовщины». Казань, 1999 (далее это издание цитируется в тексте — «Расстрел по лимиту...»).
Дело № 14 содержит списки намеченных к аресту по 2-й категории в октябре—декабре 1937 г., составленные в опергруппах с разбивкой по районам Татарии. По большей части списки содержат только фамилию, имя и отчество репрессируемого, иногда указана квалификация обвинения («кулак», «кулак-торговец», «зажиточный», «к-р элемент», «уголовник», «грабитель», «вор-рецидивист», «притоносодержатель» и другие). Более подробные сведения содержат справки, представленные Дорожно-транспортным отделом ГУГБ НКВД СССР Казанской ж/д (ДТО Казанской ж/д), аналогичные тем, что представлялись на заседания тройки. В деле представлена также «Справка на арест к-р группы» из 13 человек, «вскрытой» Куйбышевской опергруппой в одной из деревень Буденновского района ТАССР. В деле указано общее количество жертв, утверждённых к аресту на втором этапе операции по каждой опергруппе НКВД ТАССР.
Большой цифровой материал содержит «Докладная записка об итогах массовых операций, проведённых по линии УГБ Татарской АССР» наркому Ежову от (...) января 1938 г., известная в машинописной заверенной копии 1962 г. (См.: Расстрел по лимиту... С.86-117).
Данные о казнях репрессированных в ходе операции содержатся в предписаниях на расстрел, актах и рапортах о приведении приговоров в исполнение. Они составляют три пухлых тома, хранящихся в Архиве УФСБ РТ и ставших ныне доступными для исследователей (Ф.109. Оп.4. Д.6 — «Дело с рапортами об исполнении приговоров
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
263
по I категории», начато 27 августа 1937 г.; Д.7 — «Дело с предписаниями коменданту НКВД ТАССР о приведении приговоров I категории в исполнение, 1937 г.»; Д. 14 — «Дело со списками расстрелянных за 1934-1941 гг.». Многие из этих документов сохранились в подлиннике и копии.
Особый интерес представляет небольшой блок из десятка документов, повествующий об участии партийных структур в осуществлении «кулацкой» операции. Это рапорта мобилизованных на её проведение коммунистов в адрес начальников оперативных подразделений НКВД с просьбами о содействии в получении зарплаты по месту работы, а также докладные начальников Бугульминской и Чистопольской опергрупп в оперштаб НКВД ТАССР с просьбами о содействии в этом деле прикреплённым к опергруппам партийцам. В докладных также приводятся списки мобилизованных коммунистов и сообщается об откомандировании их по миновании надобности домой в Казань. Эти материалы сохранились среди других документов по личному составу в фонде НКВД ТАССР и даже не находились в своё время в спецхране (Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф.5852. Оп.2л. Д.86 «Списки и удостоверения сотрудников УНКВД ТАССР...»). Ныне эти документы переданы в Государственный архив документов по личному составу РТ (ГАДЛС РТ). Ф.576).
Нами выявлен также предварительный список 35 «кулаков и уголовников, вернувшихся из ссылок и мест заключения, проживающих в Шугуровском районе» и намечавшихся к репрессии по 1 категории согласно приказу №00447, который должен был быть завизирован секретарем райкома партии. Документ сохранился в бывшем партархиве в фонде Шугуровского райкома партии и составлен райотделением НКВД. Документ подписан только сотрудником Шугуровского PO НКВД, но вторая подпись — секретаря Шугуровского PK ВКП (б) в документ при его подготовке была заложена (1).
Все эти документы особенно ценны тем, что доказывают прямое участие партийных органов в осуществлении массовых операций. Документы по этой теме в бывшем партархиве Татарского обкома КПСС (ныне — Центральный государственный архив историко-политической документации РТ (ЦГА ИПД РТ) исследователям не выдают, более того, само их существование архивным начальством отрицается.
264
Раздел VI
Итак, среди имеющихся в распоряжении исследователей в Казани документов отсутствуют:
— партийные документы, свидетельствующие об участии парторганов в «кулацкой» операции, за исключением решения политбюро ЦК ВКП (б) от 5.07.1937, утвердившего первоначальный состав тройки НКВД ТАССР, найденного московским исследователем Н. Охотиным в Архиве Президента РФ (См.: Расстрел по лимиту... С.40);
— переписка НКВД ТАССР с Центром об увеличении лимитов и по другим вопросам проведения «кулацкой» операции;
— директивы НКВД СССР и НКВД ТАССР по этим и другим вопросам подготовки и проведения массовых операций, арестов и проч.;
— партийные директивы из Москвы по всему комплексу вопросов Большого террора;
— директивы НКВД ТАССР о подготовке и проведении массовых операций в Татарии, в том числе по приказу 00447;
— докладные оперативных подразделений (отделов УГБ и УРКМ, оперативных групп и оперштаба) НКВД ТАССР об итогах проведения массовых операций в Татарской АССР;
— документы личного происхождения, свидетельствующие о роли того или иного руководителя в проведении массовых операций; исключение — показания на следствии (в выдержках) чекистов, арестованных в период бериевской чистки НКВД.
Отсутствие такого рода документов, естественно, затрудняет работу исследователей, мешает детальному изучению ряда сюжетов Большого террора.
Следует отметить ещё один момент, с которым сталкиваются все исследователи: с проблемой достоверности источников, в первую очередь имеющихся в них статистических данных. Как видно на примере приводимых в конце данного исследования таблиц, даже в строго секретных документах (докладных НКВД ТАССР в Центр, например), предназначенных для высших должностных лиц, содержатся явные ошибки и неточности. Исследователю приходится пересчитывать все цифровые данные, которые встречаются в первоисточнике. Вследствие этого любые сводные данные, представленные НКВД, должны вызывать сомнения и восприниматься критически.
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
265
2. Краткие сведения о ТАССР
Татарская АССР представляла собой достаточно типичный для России аграрный регион, подвергшийся с конца 20-х — начала 30-х гг. насильственной социалистической реконструкции и директивной индустриализации. К имевшимся с дореволюционных времен трём крупным предприятиям (казанский пороховой завод, льнокомбинат и мыловаренный завод) в годы двух первых пятилеток должны были добавиться несколько десятков средних и крупных предприятий, главным образом, в Казани. Большинство из новостроек к 1937 году либо не были закончены, либо ещё не достигли проектной мощности. Среди рабочих и служащих, составивших с семьями к концу второй пятилетки 35% населения республики, преобладали работники низкой квалификации.
Сельское хозяйство, понесшее огромные потери в результате насильственной коллективизации и раскулачивания, испытывало сильные деформации, идущие от господства неэффективной колхозной системы. Положение усугублялось тем, что 1936 год вследствие засухи был неурожайным, голодным. Доля единоличных крестьянских хозяйств, подвергавшихся постоянному давлению властей, к 1937 году сократилась до 8,5% от их общего числа. Большинство крестьян было принудительно вовлечено в колхозы. Вместе с «кооперированными» кустарями колхозники составляли к началу 1939 г. 61% населения республики. Таким образом, более 96% населения ТАССР к концу 30-х гг. было вовлечено в «социалистическую систему хозяйства». Победа социализма в СССР, как было объявлено Сталиным в декабре 1936 года, была полной.
На сегодня у исследователей нет прямых свидетельств о традиционных для индустриализующегося общества формах социального протеста. Тем не менее, имеющиеся данные позволяют утверждать, что вопреки декларируемому росту зажиточности населения и полному «морально-политическому единству советского общества», в стране существовало повсеместное и массовое недовольство большой части населения, которое власти хорошо чувствовали и осознавали.
266
Раздел VI
Этот социальный дискомфорт в условиях жесточайшего политического режима преодолевался не иначе как с помощью массовых политико-идеологических кампаний и репрессий. Вершиной этих репрессий и стал Большой террор 1937-1938 гг., имевший также характер крупнейшей идеологической и политической кампании. Впрочем, в нашем исследовании мы остановимся только на его репрессивной составляющей.
3. Кулацкая операция в Татарии. Принятие решения об операции. Подготовительный этап
Не успел закончиться июньский (1937 г.) пленум ЦК ВКП(б), как 28 июня политбюро ЦК партии на закрытом заседании, на которые не допускались рядовые члены ЦК, принимает решение «О вскрытой в Зап. Сибири к-р. повстанческой организации среди высланных кулаков». Ко всем активистам «повстанческой организации» Политбюро посчитало необходимым применить высшую меру наказания и постановило создать краевую «тройку» в составе начальника краевого УНКВД, прокурора по Западно-Сибирскому краю и 1-го секретаря Западно-Сибирского крайкома партии — для ускоренного рассмотрения следственных дел на «повстанцев» (2).
Проходит несколько дней, и 2 июля 1937 г. Политбюро принимает решение о проведении операции против кулаков, уголовников и прочих антисоветских элементов уже в обще-национальном масштабе, поскольку де бдительным начальством было уже «замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом, по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности».
Секретарям обкомов партии и органам НКВД было предложено взять на учёт «всех возвратившихся на родину кулаков и уголовни
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
267
ков с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД» (см. Документ № 1). Состав Троек и количество подлежащих расстрелу и высылке людей надлежало представить в ЦК ВКП (б) в пятидневный срок. На следующий день это решение вместе с соответствующим указанием НКВД СССР (циркуляр № 266/15545. См. Документ №2) было разослано на места.
Характерно, что решение о проведении ■ «кулацкой» операции было принято всего через 4 месяца после осуждения Н. Ежовым на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) практики массовых операций, как «изжившего себя» метода работы НКВД в стране «победившего социализма». При этом он не только ссылался на известную инструкцию ЦК ВКП (б) и Совнаркома СССР от 8 мая 1933 г., в которой, по его словам, «ЦК прямо осуждал те методы массовых репрессий и массовых операций, которые проводились...», но и приводил данные об арестах за 1935-1936 гг. Согласно этим данным, 80% арестованных НКВД привлекались не за политические, а за бытовые и должностные преступления, за хулиганство, мелкие кражи и т. п. (3). Тем самым массовые социальные чистки объявлялись неактуальными и устаревшими, как бы относящимися к другой эпохе. Впрочем, Сталину и его окружению не впервые было брать на вооружение идеи и методы, которые они ещё совсем недавно публично осуждали. Выполняя полученное указание, замнаркома внутренних дел ТАССР И. Ельшин (нарком внутренних дел ТАССР Г. Рудь в конце июня был отозван в Москву и арестован) издал директиву №599, полученную на местах 5.07.37, предписав всем районным отделениям НКВД ТАССР не позднее 7 июля 1937 г., т. е. через два дня (!) представить лично в Казань списки на кулаков и уголовников по 1-й и 2-й категориям, что и было сделано (4).
Судя по имеющемуся в нашем распоряжении документу политбюро ЦК ВКП (б) от 5.07.37, разрешившему руководству ТАССР «представить сведения о количестве подлежащих расстрелу вместо пятидневного срока в месячный срок» (Расстрел по лимиту... С.40), руководство ТатНКВД при определении количества репрессируемых людей столкнулось с какими-то трудностями либо сумело удачно их сформулировать в послании в Центр, возможно, свалив
268
Раздел VI
всю вину на только что выявленного «врага народа» Рудя, выпросив для себя продление срока подготовки к операции. Отметим, что период подготовки к проведению «кулацкой» операции наименее обеспечен документальными сведениями и раскрывается по более поздним свидетельствам руководителей опергрупп и начальников райотделений НКВД ТАССР. Тем не менее, имеющиеся документы показывают, что поступавшие с мест цифры были немалыми. Рассмотрим этот вопрос на примере Шугуровского района (5).
В нашем распоряжении имеется «Список кулаков и уголовников вернувшихся из ссылок и мест заключения проживающих в Шугуровском р-не. Первая категория», подписанный за начальника Шугуровского PO НКВД ТАССР помощником оперуполномоченного УГБ сержантом ГБ Дажаевым (6). Список был подготовлен, очевидно, во исполнение директивы ТатНКВД № 599 от 5.07.1937. В нём указаны 35 человек (один упомянут дважды), уроженцы и жители 6 селений, причём 26 человек проживали в 4 селениях; все татары. В списке 14 единоличников (включая двух «кулаков-мулл», «сына кулака» и «происходящего из кулаков-торговцев»), в том числе двое исключённых из колхоза. Колхозников — 18 человек, из них один «кулак по происхождению» и ещё 5 человек «из зажиточных». Трое оставшихся: мутавали (председатель совета мусульманской общины, ведающий её финансами), один бывший середняк 34 лет без указания нового социального статуса и двадцатилетняя учительница-комсомолка, из крестьян-бедняков, чьи прегрешения перед Советской властью не указаны.
В списке всего двое «кулаков-мулл»: один был раскулачен и выслан (сослан), другой, бывший лишенец, «бежал от высылки». Лишь четверо, включая двоих упомянутых лиц, участвовали в 1920 году в крестьянском «вилочном» восстании. Наличие судимости указано у 14 человек (10 колхозников и 4 единоличников), в основном за воровство и хулиганство. Четверо судимых единоличников и колхозников определены как «социально-вредные», «антисоветские» и «ненадёжные элементы»; ещё один «вёл АСА среди колхозников». У 16 человек никаких «антисоветских проявлений» не указано.
Таким образом, даже если ВСЕ включённые в список Шугуровского PO НКВД люди были в своё время раскулачены и сосланы на спецпоселение, а затем вернулись в родные места, большая их часть под указанные в директиве критерии отбора репрессируемых —
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
269
антисоветская деятельность и вредительство на момент включения в список — не подпадали.
Список составлен явно в спешке. Об этом свидетельствуют не только узкая «география» лиц, неугодных НКВД, но и крайне малый объём собранных на них компрометирующих сведений. Подавляющее большинство из них, видимо, в итоговые списки на арест так и не была включена. Во всяком случае, среди ныне реабилитированных земляков, расстрелянных в 1937—38 гг., нет ни одного из упомянутых граждан, а в списки намеченных к аресту по 2-й категории попал лишь один: он был арестован 7.12.1937, но по какой-то причине не был пропущен через тройку НКВД, а был осуждён 17.12.1937 Верховным судом ТАССР на 5 лет лишения свободы по ст. 58-10 по обвинению в «выступлении против выборов в Верховный Совет СССР» (7). Даже если несколько человек из списка были всё-таки репрессированы тройкой НКВД ТАССР как уголовники, общей картины это не меняет.
Если ситуация с подготовленным Шугуровским РО НКВД списком кандидатов на арест по «кулацкой» директиве была достаточно типичной, а для такого вывода у нас есть определённые основания, можно с большой долей уверенности утверждать, что большинство людей, указанных в первоначальных списках райотделений НКВД ТАССР, в итоговые списки на арест по крайней мере на первом этапе «кулацкой» операции включены не были. Так, Чистопольская опергруппа учла на 28.07.37 только по 2-й категории 600 человек, из которых к 13.08.37 были отсеяны 408. Из 610 человек, первоначально намеченных к аресту по 2-й категории Елабужской оперативной группой, 485 кандидатур также были отсеяны (8).
Скорее всего, столь несерьёзное отношение местных властей к важнейшему государственному мероприятию, к тому же носившее отпечаток какой-то самодеятельности и явного стремления к сведению счётов, не устраивало центральные и региональные власти. В июле 1937 года и в Москве, и на региональном уровне была проведена серия инструктивных совещаний НКВД, на которых были выработаны критерии учёта и отбраковки кандидатов на арест, а также согласованы квоты (лимиты) подлежащих репрессии людей для каждого региона: от республики (области, края) до района (округа) включительно. Под эти критерии и лимиты и подбирались кандидаты на арест, списки которых, в свою очередь, утверждались республиканским (областным) НКВД. Вероятно, по этим причинам начало
270
Раздел VI
операции было задержано почти на месяц. Наконец, 30 июля 1937 года Ежовым был подписан оперативный приказ №00447 о начале «кулацкой» операции. На следующий день его утвердило политбюро ЦК ВКП (б). В приказе была поставлена задача: «Самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства».
Проведение столь массовых репрессий, как это было в 1937— 1938 гг., естественно, потребовало соответствующей реорганизации судебно-следственного аппарата. Следствие (если в данном случае вообще правомерно говорить о каких-либо следственных действиях) должно было проводиться ускоренно и в упрощённом порядке. Уже в начале операции, 7 августа 1937 г. Прокурор СССР А. Вышинский разослал республиканским и областным прокурорам шифротеле-грамму, в которой потребовал от них «активного содействия успешному проведению операции», подтвердив, что при её проведении «соблюдение процессуальных норм, предварительные санкции [на] арест не требуются».
В приказе №00447 специально подчёркивалось, что органы НКВД в процессе «следствия» должны выявить «все преступные связи» репрессируемых и обо всех «вновь вскрытых в процессе проведения операции контрреволюционных формированиях» должны немедленно доносить в центр по телеграфу. Тем самым «органы» в приказном порядке ориентировались на фабрикацию всё новых и новых звеньев в бесконечной цепи антисоветских заговоров, контрреволюционных организаций, на штамповку целых армий шпионов, диверсантов и вредителей. И именно массовые операции создавали для этого наиболее благоприятные условия.
На первом этапе операции, который начинался 5 августа, в ТАССР было запланировано арестовать и уничтожить 500 человек, на втором этапе ещё 1.500 человек должны были пополнить сталинские стройки ГУЛАГа. Аресты жертв по предварительно намеченным спискам с фактически предрешённым приговором предопределяли и способ их оформления. В каждой области и автономной республике были созданы тройки под председательством начальника местного НКВД, в составе секретаря обкома партии и кого-либо третьего из местного начальства, чаще всего прокурора. Выносимые тройками приговоры носили окончательный характер и обжалованию не под
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
271
лежали. В ТАССР после назначения 20.08.37 нового наркома внутренних дел А. Алемасова тройка была утверждена Центром в составе Алемасова, А. Лепа, 1 -го секретаря Тат. OK ВКП (б) и Г. Муха-метзянова, 2-го секретаря обкома партии. Правда, в связи с тем, что А. Лепа был отозван в Москву, тройка НКВД ТАССР приступила к работе только 23 августа и провела свои первые заседания в усечённом составе (см. Таблицу 2). В конце августа Лепа был заменён Алемасовым на посту 1 -го секретаря обкома партии и в состав тройки был введен замнаркома, начальник оперштаба НКВД ТАССР И. Елыыин.
Как и все предыдущие массовые операции ОГПУ-НКВД против собственного народа, «кулацкая» операция была организована и проведена по всем правилам военной науки. В республиканском НКВД был создан оперативный штаб, направлявший деятельность всех подразделений и опергрупп (начальник — 1-й замнаркома, майор ГБ И. Ельшин, секретарь — секретарь наркома, мл. лейтенант ГБ С. Горский). Территория Татарской республики была поделена на оперативные сектора. Первоначально было создано семь таких секторов, позднее их стало девять, в рамках которых действовали девять оперативных групп: Казанская, оперировавшая в г. Казани и 20 близлежащих районах, Бугульминская (12 районов), Чистопольская (9 районов), Елабужская (6 районов), Мензелинская (6 районов), Куйбышевская (8 районов), две транспортные группы, оперировавшие на железнодорожном и водном транспорте, строительстве и эксплуатации шоссейных дорог и в учреждениях связи, и милицейская группа, проводившая репрессии против уголовников на воле и в местах лишения свободы.
Казанскую опергруппу возглавил начальник 4-го (секретно-политического) отдела УГБ НКВД ТАССР, капитан ГБ Я. Я. Веверс Позднее из Казанской опергруппы была выделена Казанская городская опергруппа, сформированная на базе 4-го отдела УГБ. Её возглавил отозванный в Казань начальник 2-го отд. УГБ НКВД ТАССР И. Самарин. Бугульминскую опергруппу возглавил 2-й замнаркома НКВД ТАССР, капитан ГБ К. Зедин. Чистопольскую опергруппу — начальник 3-го (контрразведывательного) отдела УГБ, ст. лейтенант ГБ П. Помялов. Елабужскую опергруппу возглавил начальник 5-го (Особого) отдела УГБ, капитан ГБ В. Гарт. Мензелинскую опергруппу— начальник отделения 4-го отд. УГБ, лейтенант ГБ Л. Марголин.
272
Раздел VI
Куйбышевскую опергруппу возглавил начальник 2-го (оперативного) отдела УГБ, лейтенант ГБ И. Самарин (Эстрин).
Транспортную опергруппу вначале возглавлял начальник 6-го (транспортного) отдела УГБ, капитан ГБ П. Тимофеев. После образования в сентябре 1937 года Дорожно-транспортного отдела ГУГБ НКВД СССР Казанской ж/д отдел разделили на два. Транспортную группу возглавил присланный из центра начальник ДТО Казанской ж/д ст. лейтенант ГБ А. Амплеев. П. Тимофеев возглавил XI отдел УГБ (водный транспорт, связь, строительство и эксплуатация шоссейных дорог), повидимому, выполнявший функции самостоятельной опергруппы (отдел самостоятельно представлял материалы на репрессированных на заседания тройки НКВД ТАССР и отчитывался перед оперштабом).
Милицейская группа проводила репрессии против уголовников на воле и в местах лишения свободы в основном силами двух отделов: отдела уголовного розыска (ОУР) УРКМ и 3-го отд. Отдела мест заключения (0M3) НКВД ТАССР (9). Руководил ею вначале начальник ОУР УРКМ, ст. лейтенант милиции А. М. Наумовец, опытный чекист, возглавлявший Чистопольскую опергруппу Татотдела ГПУ в 1930 году в первой массовой операции против «кулаков и др.»; затем, после его ареста, повидимому, новый начальник УРКМ, капитан милиции А. Бобылев.
Как видим, большинство опергрупп возглавлялись начальниками отделов УГБ или УРКМ, либо даже заместителями наркома. К концу операции большинство из них сменилось в ходе ротации чекистских кадров. Забегая вперёд отметим, что судьба многих из них в чём-то повторила судьбу их жертв. Были репрессированы в 1937-1939 гг. по обвинению в «контрреволюции» и/или превышении власти А. Амплеев, В. Гарт, И. Ельшин, Л. Жданов (заменил Ельшина на посту замнаркома и начальника оперштаба), Л. Марголин, В. Михайлов (заменил А. Алемасова на посту наркома), А. Наумовец, П. Тимофеев, М. Шелудченко (нач. 4-го отдела УГБ после отъезда Я. Ве-верса, а затем и замнаркома); К. Зедин был из органов НКВД уволен. Здесь перечислены только те чекисты, чья последующая судьба нам известна.
Организация оперативных секторов в ТАССР в основном повторяла ту, что была в период первой массовой операции ОГПУ по раскулачиванию и изъятию «других контрреволюционных элемен
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
273
тов» зимой-весной 1930 года. Тогда при образовании оперсекторов за основу был взят кантонный (уездный) принцип административного деления (на районное деление Татария перешла в августе 1930 года), позволявший не только без помех задействовать весь региональный административно-политический аппарат, но и использовать имевшиеся кантонные тюрьмы (Дома заключения), для концентрации арестованных и депортируемых крестьян. Там же в Домзаках иногда приводились в исполнение смертные приговоры, хотя, в отличие от 1937 года, подавляющее большинство расстрелов проводилось в республиканском центре — в г. Казани.
Тот же принцип — сбор арестованных в бывшую уездную тюрьму (в царской России в волостных центрах тюрем не было — только в уездных) для удобства организации следствия, отбраковки арестованных, оформления документов и проведения расстрелов — был положен в основу при организации «кулацкой» операции 1937 года.
Какими же силами располагал НКВД ТАССР к началу операции? Наркомат в ту пору был многопрофильным ведомством и включал в себя массу небоевых подразделений. Собственно боевыми были два: Управление госбезопасности (УГБ) и милиция (УРКМ). УГБ НКВД ТАССР насчитывал несколько сотен сотрудников (10). Помимо этого, в каждом из 60 районов Татарии было райотделение НКВД со своим штатом чекистов и милиционеров. Все они были задействованы в операции.
Тем не менее работников у НКВД не хватало. Для «оперирования» огромного количества уже намеченных к репрессии людей потребовалось призвать из резерва «чекистский запас». В связи с нехваткой оперативных работников НКВД по решению политбюро ЦК ВКП (б) была объявлена, как и в годы Гражданской войны и коллективизации, партийная мобилизация. Казанский горком партии сформировал из наиболее проверенных партийцев несколько бригад, которые были приданы чекистским опергруппам и выехали в районы на боевое задание.
В фонде документов НКВД ТАССР сохранились жалобы (рапорта) партмобилизованных на трудное материальное положение в связи с тем, что некоторые из коммунистов не успели перед отправкой получить командировочные по месту работы (все партмобили-зации, как водится, осуществлялись за государственный счёт), а на месте их не ставили на довольствие. Связанные подпиской «о неразглашении», они не могли письменно указать о действительной цели
18 Зак. 3876
274
Раздел VI
своей командировки (официально они были командированы на «уборочную кампанию», чего, естественно, не могли подтвердить председатели колхозов). Вот и жаловались партийцы в родные «органы» на бухгалтеров-формалистов, просили довести до них соответствующие указания (11). В соответствии с разверстанными цифрами районные отделения НКВД ТАССР составляли списки репрессируемых, которые визировались секретарями райкомов партии (12). Последнее, впрочем, не уберегало и их от репрессий по обвинению в тех же контрреволюционных преступлениях.
Операция в Татарии началась в ночь с 5 на 6 августа 1937 г. Из 614 человек, намеченных к аресту, было сразу арестовано 420 (68,4%). «Недобор» составлял обычно 1-2 человека на район и был скоро перекрыт новыми арестами. Как докладывал в Москву 6 августа секретарь оперштаба ТатНКВД С. Горский, «происшествий и эксцессов во время операции не было» (13). Без происшествий, однако, не обошлось. В Мензелинске был арестован популярный в районе человек, организатор отряда красных партизан в Мензелинском уезде в годы Гражданской войны, директор камышитового завода А. Железкин. Он проходил фигурантом по агентурной разработке райотделения НКВД «Союзники» и связывался с фигурантами другой агентурной разработки «Повстанцы». В рамках последней добывался компромат на руководящих работников Н. Челнинского района Хайруллиных, в прошлом видных функционеров парторганизации Татарии.
Сразу же после ареста Железкина его жена обратилась за помощью к райпрокурору Попову. Тот «очень тихонько» посоветовал ей собрать побольше подписей бывших красных партизан и сослуживцев А. Железкина под петицией в защиту Железкина с подтверждением его невиновности. Тем самым прокурор продемонстрировал полное непонимание политической обстановки в стране и в партии и чисто провинциальную инертность, продолжая жить представлениями 1933-1936 гг. Тогда в ходе чистки партии, проверки и обмена партийных документов партийцы со стажем стремились собрать от соратников побольше подтверждений своего участия в революции и гражданской войне. Если в тот период такого рода свидетельства позволяли сохранить партийный билет и избежать вероятных преследований, то в новую эпоху они могли быть скорее
Проведете «кулацкой» операции в Татарии
275
расценены в пользу существования очередного многолюдного контрреволюционного заговора.
Пребывая в полном неведении относительно происходящего, Н. Железкина и бухгалтер камышитового завода, бывший красный партизан Сысоев составили петицию и начали собирать под ней подписи, собираясь вручить её в организованном порядке при стечении народа в РО НКВД, а если и это не поможет, отправиться в Москву к «Всесоюзному старосте и народному заступнику» М. И. Калинину с жалобой на произвол местных властей по отношению к заслуженным героям Гражданской войны.
Дело принимало нешуточный по меркам эпохи «победившего социализма» оборот. Появление депутации рабочих и бывших красных партизан перед зданием райотделения НКВД с требованием объяснения причин ареста одного из них не только сорвало бы покров секретности с проводимой НКВД операции, но могло быть расценено высшим руководством как «повстанческое» выступление со всеми вытекающими для проморгавших его местных властей и НКВД последствиями.
Руководством Мензелинской опергруппы и райкомом партии были срочно задействованы работники НКВД, PK ВКП (б) и райисполкома. Агентам РО НКВД «5» — «Сизов» и «Горская» — было приказано установить возможные места скопления людей, обсуждающих петицию, выявить их настроения и в случае необходимости проводить работу по «разложению» противника. В окрестные села, где жили и работали бывшие красные партизаны, с тем же заданием были направлены агент «Ирина», оперативные работники и председатель райисполкома. Оперативные мероприятия, как докладывал Марголин, проводились «под видом проверки хода уборки» хлебов. Жена А. Железкина была арестована, было изъято и прошение с 25 уже собранными подписями в его защиту.
Предпринятые властями усилия принесли свои плоды — коллективное ходатайство за красного героя Гражданской войны не состоялось. Теперь это уже можно было поставить себе в заслугу. Как докладывал в Москву начальник оперштаба ТатНКВД И. Ель-шин, в Мензелинском районе «была сорвана попытка» со стороны оставшихся на свободе членов «вновь раскрытой к-р организации» из бывших красных партизан «спровоцировать на демонстративное требование освобождения Железкина около 80 человек» (14).
18*
276
Раздел VI
Параллельно с ликвидацией непредвиденных осложнений, оперативные работники НКВД разворачивали допросы арестованных «врагов народа». Как доносил в Казань начальник Мензелинской опергруппы, лейтенант ГБ Л. Марголин, в соответствии с указаниями наркома Ежова «о целеустремлённости следствия», он поставил перед подчинёнными три основных задачи: «1. Вскрытие организованной контрреволюции, 2. Выявление к-р связей арестованных, 3. Признание самих арестованных в их контрреволюционных преступлениях. В результате работы на[д] арестованными, результаты по законченным делам таковы: все арестованные в той или иной мере признались в своей контрреволюционной деятельности» (15). Какими методами выбивалось это «признание» в докладной, естественно, не сообщалось.
Тем временем операция продолжалась. В Казанский оперштаб летели телеграммы сугубо прозаического содержания: «отгружено 53»; «Всего закуплено 57. По Дрожжановскому [району] закуплено полностью, приняты меры закупки недостающих четыре Самарин» (16). Таким «производственным» слогом начальник Куйбышевской опергруппы сообщал о ходе выполнения плана по арестам контрреволюционеров и уголовников: за двое суток было арестовано 57 человек из 61, намеченных «к изъятию».
Дело государственной важности не допускало ни малейшего промедления, и сведения высылались в Казань «нарочным самолётом» (17). К тому же, ещё до начала операции по некоторым районам поползли слухи о предстоящих арестах. Связано это было с тем, что при масштабной подготовке операции с задействованием партийно-советских структур на местах (например, сельсоветов), не обошлось и без элементарной утечки информации. Как сообщал уже упоминавшийся начальник Мензелинской опергруппы Марголин, райотделения НКВД, «вместо серьёзной работы над агентурными] материалами и с агентурой пошли по пути сбора официальных данных, и в результате этого о предстоящей операции ряд лиц был осведомлён. Не обошлось здесь и без прямого предательства со стороны представителей местных органов власти» (18).
Весьма показательно, как сами репрессированные объясняли причину своего ареста. Камерные осведомители «Ткачёв» и «Гари-фуллин» передавали содержание разговоров в общей камере Мензелинской тюрьмы: «Наверное сейчас уже идёт война, поэтому нас
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
277
сюда всех кулаков собирают, хотят всех уничтожить» (19). Камерная агентура Куйбышевской тюрьмы доносила, что репрессированные считали основанием для их ареста «боязнь» Советской власти участия «бывших людей» в выборах в Советы, громогласно объявленных подлинно свободными, всеобщими, равными и с тайной подачей голосов (20).
О том, что аресты проводятся в преддверии войны, по данным агентуры, шли разговоры среди «вольняшек» в Муслюмовском районе. В Мензелинске же разговоры сводились к предположению, что видимо начинается строительство очередного, «Волго-Донского» канала, для пополнения рабсилы которого и производятся аресты (21).
4. Второй и заключительный этапы операции. Всеобщая социальная чистка
В ночь на 12 октября 1937 г. начался второй этап операции. Из намеченных к аресту по 2-й категории 1.496 человек за двое суток было арестовано 1.111 или 74,3% (22).
По двум районам Куйбышевской опергруппы — Будённовско-му и Дрожжановскому недобор был больше среднего, поскольку в соседней Чувашской АССР операция по 2-й категории началась несколько раньше, и об этом стало известно населению соседних с ней районов ТАССР. Впрочем, существенного влияния на ход операции это не оказало: бежать было некуда — вся страна была переведена на осадное положение. План на репрессированных успешно выполнялся и перевыполнялся.
А лимиты на аресты всё время росли. Вначале увеличивался только лимит предназначенных к расстрелу: с 500 человек до 1.350, чуть позже до 1.850, наконец — до 2.350 человек. Число репрессируемых, предназначенных для ГУЛАГа, выросло с 1.500 до 3.000, а общее число «оперируемых» с 2.000 до 5.350 человек. В оперштабе производили расчёт, сколько людей необходимо арестовать «для заполнения лимита», и давали команду опергруппам. Если число арестованных превышало уже утвержденный для ТАССР лимит,
278
Раздел VI
в центр летела телеграмма об «исчерпанности» лимита на арестованных и о необходимости его увеличения.
Новый всплеск операции произошёл в первые две недели декабря, когда было арестовано 1.116 человек. К 15 декабря в ходе «кулацкой» операции было арестовано уже 4.010 человек, из них осуждено было по 1-й категории 1.573 и по 2-й категории 1.580 человек. Поскольку к этому времени лимит репрессируемых был установлен на 4.850 человек, то «некомплект», по выражению секретаря оперштаба Горского, составлял 1.697 человек при всего 857 арестованных. Следовательно, надо было срочно арестовать ещё 840 человек (Расстрел по лимиту... С.74).
Но палачам и этого было мало. К 25 декабря общий лимит по ТАССР вырос до 5.350 человек. Поэтому органам НКВД пришлось поднажать в предновогодние недели, арестовав свыше 1.350 человек. Только за 30-31 декабря было арестовано 50 человек, осуждённых затем тройкой к заключению в ИТЛ. Последний из пропущенных через тройку НКВД ТАССР был арестован 3 января 1938 г. Основной же удар в предновогодние дни пришелся на Казань и ближайшие к ней районы. Позднее это объяснялось «большой засорённостью активно действующими кулацко-белогвардейскими и пр. контрреволюционными элементами города Казани», что «требовало использовать операцию и для его очистки». На самом деле в условиях дефицита времени и значительного «некомплекта» арестованных в рамках отпущенных лимитов, в Казани и её округе было намного проще провести аресты и подготовить дела на тройку, чем в сельской глубинке. Тем более, что на многих репрессированных по приказу 00447, например, на бывших белых офицеров агентурные дела уже давно были заведены.
В ходе операции в г. Казани было репрессировано и осуждено 1.474 человек: «кулаков и торговцев» — 520 человек [35,3%]; «белогвардейцев» — 344 [23,3%]; «помещиков и дворян» — 32, бывших чинов царской администрации — 25; всего «бывших» — 401 человек [27,2%]. Попов, монахов и сектантов — 83, мулл — 42, всего священнослужителей — 125 [8,5%]; «членов а/с. повстанческих партий» — 13; «уголовников» — 366 [24,8%]; «прочих» — 49. (Расстрел по лимиту... С.94). В целом казанцы составили 27,5% от общего числа репрессированных в республике.
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
279
Всего в Татарии в ходе «кулацкой» операции к моменту её окончания 6 января 1938 г. было репрессировано, по данным ТатНКВД, 5.362 человека. Среди них было 3.009 бывших кулаков, «прочего контрреволюционного, антисоветского и социально чуждого элемента» — 1.597 человек. Было арестовано также 756 уголовников, 350 из них были расстреляны.
5. Техника и технология проведения операции Списки
Как уже отмечалось выше, между получением в областях и республиках директивы о взятии на учёт «бывших кулаков и уголовников» и получением аналогичной директивы в районах ТАССР прошло не более двух дней. Ещё двое суток было отведено райотделениям НКВД ТАССР для того, чтобы представить в Казань списки по 1-й и 2-й категориям.
Предписывая столь сжатые сроки для исполнения собственных директив, высшее руководство, очевидно, не сомневалось в их выполнимости. И действительно, вряд ли органы НКВД на местах испытывали недостаток в разного рода сексотах и собираемом ими компромате. А главное, начиная с 20-х годов у каждого начальника районного отделения ГПУ-НКВД имелись учётные списки: бывших служащих царской администрации; бывших белогвардейцев; участников крестьянских («вилочных») восстаний времён Гражданской войны; т. н. перебежчиков, т. е. людей, возвратившихся на родину после 1917 г. либо пожелавших поселиться в «социалистическом отечестве пролетариев всех стран»; политэмигрантов; военнопленных, возвратившихся из германского и австрийского плена; крестьян, подвергшихся аресту и раскулачиванию, хотя бы позднее в отношении этих людей репрессия была признана незаконной и отменена самими советскими органами, и т. д. (23).
Списки и составлялись, естественно, под вероятные будущие репрессии, что позволяло «органам» проводить их максимально эффективно и в сжатые сроки в соответствии с заданными властями
280
Раздел VI
критериями отбора: по социальной принадлежности и/или происхождению, былой идейно-политической ориентации, прежнему месту жительства и службы и т. д.
Тем не менее, составленные на основе подобного рода информации райотделениями НКВД ТАССР списки репрессируемых по 1-й и 2-й категориям часто не отвечали спущенным сверху критериям, выходящим за рамки «исторических преступлений» кандидатов на арест. Оперативным группам и райотделениям НКВД пришлось срочно дорабатывать свои списки, добывать новый компромат. Этому должны были поспособствовать и инструктивные совещания, проводившиеся как в Казани, так и в районах. Так, на совещании в Чистополе 23.07.1937 райотделениям «было дано указание составить справки на кулаков, уголовников, вилочников, подкулачников и район очистить от этих элементов» (24).
Подчас и совещания не помогали. Замначальника Чистопольской опергруппы Булынденко доносил в Казань, что при составлении справок «на подлежащих изъятию по 1 категории, проверкой установлены прямые очковтирательные факты необоснованного включения соцблизких контингентов при отсутствии компрометирующих материалов». Из 50 представленных КзылАрмейским РО НКВД справок на кулаков и уголовников были утверждены только 9, ещё 5 «предложено документировать», 23 человека были переведены во 2-ю категорию, а 6 середняков пришлось исключить совсем. О сходном положении докладывал в оперштаб и нач. Мензелинской опергруппы Марголин. По его словам, ряд райотделений, «вместо серьёзной работы над агентурными] материалами и с агентурой пошли по пути сбора официальных данных...». Из Куйбышевской опергруппы доносили, что списки на арест в ряде районов составлялись лишь «по материалам прошлых проявлений» (25).
Приведем ещё одно свидетельство. На завершающем этапе операции в декабре 1937 года начальник Елабужской опергруппы Алет-кин доносил в Казань, что из «утверждённых к аресту 93 [человек] арестовано 74 чел.». Из оставшихся, «один освобождён по дряхлости», «один помер», «один переведён на общий порядок» и ещё 14 человек «выбыло не известно куда». Выбывших в двух сельских (!) районах, где каждый человек на виду, насчитали по 6 человек (26)! Очевидно, что «органы» просто не могли допустить, чтобы «активно действующие к-р элементы», являвшиеся «главными зачинщиками
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
281
всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений» и находившиеся в постоянной агентурной разработке, взяли и спокойненько выехали «неизвестно куда». Вывод напрашивается сам собой: репрессируемые подбирались по учётным спискам раскулаченных, из тех, кто прежде хотя бы раз был осуждён тройкой либо нарсудом, находился в предыдущие годы хотя бы раз под арестом, в том числе и незаконном, в общем — по заданным для операции по приказу 00447 критериям. Естественно, с добавлением нового компромата, как правило, показаний об антисоветской агитации намеченного к аресту человека.
Итак, на арестованных спешно заводились следственные дела, которые направлялись в Казань, где заочно вершилась расправа. Делалось это, как мы видели, не всегда профессионально даже по тогдашним чекистским критериям. Показательно, что из представленных к 15 августа в оперативный штаб НКВД ТАССР 1.037 справок на арестованных по первой категории, 432 справки (более 40%) были после проверки отсеяны (27). Сотрудников оперативных групп заставили добирать нужные показания или хотя бы изложить материалы так, как следовало, чтобы не затруднять работу тройки НКВД ТАССР.
К составлению списков репрессирумых на втором этапе операции татарские чекисты приступили ещё в июле.
В октябре они были утверждены оперштабом (см. таблицу). Из 196 человек, утвержденных на арест по спискам Чистопольской опергруппы, к «кулакам» было отнесено 136 человек (69,4%); к уголовникам (включая одну «уголовницу-кулачку» — 37 человек (18,9%); к «прочим КРЭ» — 23 человека (11,7%). По спискам XI отдела УГБ было утверждено 53 человека. Среди последних «кулаков» было 47, включая 3-х «кулаков-попов» и «кулаков-церковников», 3-х «кулаков-торговцев», 1 уголовник и 4 КРЭ. Один человек в списке никак не был аттестован (28). Ниже приводятся сводные данные о количестве людей, намеченных к аресту в ходе 2-го этапа «кулацкой» операции, утверждённых оперштабом НКВД ТАССР:
Часть лиц из представленных опергруппами списков была отсеяна по причине преклонного возраста (хотя это не было непреодолимым препятствием для репрессии, расстреливали людей и старше 60 лет), неизлечимым (психическим) заболеваниям и т. п. В ноябре и начале декабря были утверждены дополнительные списки. Послед
282
Раздел VI
ние из утвержденных списков помечены 4—5.12.1937 и подписаны сменившим И. Ельшина на посту начальника оперштаба ТатНКВД, майором ГБ Л. Ждановым (29). Позднее списки репрессируемых, видимо, в Казани уже не утверждались: у «органов» горел план арестов в рамках резко возросших в декабре лимитов по обеим категориям, и по телефону согласовывался не персональный состав репрессируемых, а лишь только общее количество арестуемых «органами» людей (30).
СВЕДЕНИЯ
о количестве людей, репрессируемых по обеим категориям опергруппами НКВД ТАССР в соответствии с утверждёнными списками на втором этапе операции по приказу 00447, 10 октября — 4 декабря 1937 года (31).
Опергруппы
10.10.37
13.10.37
21-26.10.37
2.11.37
9-13.11.37
21-26.11.37
4.12.37
Казанская
336
54
41
—
—
—
—
Бугульмин.
276
—
7
—
147
. —
Чистопол.
196
—
932
—
—
—
79
Елабужская
125
—
—
—
40
-
93
Мензелин.
147
—
25
—
43
13
36
Куйбышев.
163
—
14
45
—
55
XI Отд. УГБ
53
—
—
—
—
—
—
УРКМ
123
—
38
—
—
—
—
ДТО Каз. ж/д
77
—
-
-
—
—
—
ВСЕГО
1496
54
127
7
128
160
263
НКВД ТАССР
1496
1550
1677
1684
1812
1972
2235
Лимиты
Как уже отмечалось, установленные первоначально для ТАССР лимиты с октября начали увеличиваться и выросли к концу декабря 1937 года почти в 2,7 раза по сравнению с первоначальными. К со
Проведение «кулацкой» операции в Татарии
283
жалению, мы не знаем точных сроков, когда Казань запрашивала Москву об увеличении лимита и получала «добро». Тем не менее, примерные сроки получения ТатНКВД новых лимитов известны, что отражено в предлагаемой таблице.
СВЕДЕНИЯ
об увеличении лимитов репрессируемых НКВД ТАССР, 5.08.1937-25.12.1937 г.
Размеры утверждённых
Всего с нач. операции
Дата утверждения
Дата выполнения
лимитов
Лимиты по 1 категории
500
500
30.07.37
26.09.37
850
1350
До 23.10.37-28.10.37
29.11.37
500
1850
До 10.12.37
21.12.37- 25.12.37
500
2350
До 25.12.37
6.01.38
Лимиты по 11 категории
1500
1500
30.07.37
10.12.37-13.12.37
1500
3000
До 15.12.37
6.01.38
Таблица составлена на основе сопоставления данных о размерах лимитов и ходе их выполнения, почерпнутых из расчётов и черновых записей секретаря оперштаба НКВД ТАССР Горского, и количества осуждённых ТатТройкой, подсчитанных по её протоколам (33). Легче всего обосновывается дата утверждения дополнительного лимита по II категории. В составленных 15.12.1937 Горским «сведениях о выполнении лимита по приказу 00447» зафиксирован новый лимит по II категории — 3.000 человек (Расстрел по лимиту... С.74). К 11 декабря ТатТройкой было осуждено по второй категории 1.480 человек при лимите в 1.500 человек. А 13.12.37 тройка осудила ещё 100 человек по II категории, превысив первоначальный лимит на 80 человек. Следовательно, не позднее 13-15 декабря Центром был утверждён новый лимит по II категории — 3.000 человек. Если лимит по II категории был увеличен (удвоен) для Татарии лишь однажды и то в конце операции, то лимит по I категории увеличивался по ходу операции трижды. В первый раз он был увеличен в октябре 1937 г., поскольку к концу сентября лимит по расстрелам был полностью
284
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.